|
358 ,3. Фрейд чает этот переход. Ничего другого, как то, что маленькая Анна сама "Lumpf", что все дети "Lumpfbi" и рождаются наподобие дефекации. Теперь мы понимаем, что все виды возов только возы для аистиных ящиков и представляют для него интерес только как символическое замещение беременности, и что падение ломовой или тяжело нагруженной лошади может означать только разрешение от беременности. Таким образом, падающая лошадь означала не только умирающего отца, но и рожающую мать. И тут Ганс подносит сюрприз, к которому мы на самом деле не были подготовлены. Уже когда ему было 3 1/2 года, он обратил внимание на беременность матери, закончившуюся рождением сестренки, и он конструировал для себя — во всяком случае после родов — истинное положение вещей, никому не открьтая этого и, быть может, не будучи в состоянии сделать это. Тогда можно было только наблюдать, что непосредственно после родов он скептически относился ко всем признакам, которые должны были указывать на присутствие аиста. Но то, что он в бессознательной части своей психики и противоположно своим официальным заявлениям знал, откуда пришло дитя, и где оно раньше находилось, подтверждается этим анализом вне всякого сомнения; быть может, это даже самая неопровержимая часть анализа. Доказательством этому служит упорно держащаяся и украшенная столькими деталями фантазия о том, что Анна уже летом, до ее рождения, находилась с ними в Гмунде-не, что она туда переезжала и что она тогда была способна к большему, чем через год после ее рождения. Дерзость, с которой Ганс преподносит эту фантазию, бесчисленные лживые вымыслы, которые он в нее вплетает, не совсем лишены права: все это должно служить местью отцу, на которого он сердится за то, что тот вводил его в заблуждение сказкой об аисте. Как будто он хотел сказать: если ты мог считать меня столь глупым, чтобы я поверил в аиста, который принес Анну, тогда я могу и от тебя требовать, чтобы ты мои выдумки принял за истину. В довольно прозрачном соотношении с этим актом мести маленького исследователя находится фантазия о том, как он Дразнит и бьет лошадей. И эта фантазия тоже связана с двух сторон; с одной — она опирается на дерзости, которые он только что наносил отцу, а с другой стороны она вновь обнаруживает неясные садистские желания по отношению к матери, которые вначале, когда мы еще их не понимали, проявлялись Эпикриз 359 в фантазиях о преступных поступках. Он и сознательно признает весьма приятным бить маму. Теперь нам уже нечего ожидать многих загадок. Неясная фантазия об опоздании поезда кажется предшественницей последующего помещения отца у бабушки в Лайн-це, так как в этой фантазии дело идет о путешествии в Лайнц, и бабушка участвует в ней. Другая фантазия, в которой мальчик дает кондуктору 50 000 флор., чтобы тот позволил ему ехать на дрезине, звучит просто как план откупить мать у отца, сила которого отчасти в его богатстве. Затем он признается в желании устранить отца и соглашается с обоснованием этого желания (потому что отец мешает его интимности с матерью) с такой откровенностью, до какой он до сих пор еще не доходил. Мы не должны удивляться, что одни и те же побуждения во время анализа выплывают по нескольку раз; дело в том, что монотонность происходит только от приемов толкования; для Ганса это не простые пов горения, а прогрессирующее развитие от скромного намека до сознательной ясности, свободной от всяких искажений. Все, что последует теперь, это — только исходящие от Ганса подтверждения фактов, несомненных для толкования, благодаря анализу. В довольно недвусмысленных симптомных поступках, которые он слегка прикрывает перед прислугой, а не перед отцом, он показывает, как он представляет себе деторождение; но при более внимательном наблюдении мы можем отметить еще кое-что, в анализе больше не появившееся. Он втыкает в круглое отверстие резиновой куклы маленький ножичек, принадлежащий матери, и затем дает ему выпасть оттуда, при чем он разрывает ноги кукле, раздвигая их в стороны. Последовавшее за этим разъяснение родителей, что дети действительно вырастают в чреве матери и выходят оттуда, как каловые массы при испражнении, оказывается запоздавшим; оно ему уже ничего нового сказать не может. При помощи другого, как бы случайно последовавшего симптомного поступка он допускает, что он желал смерти отца; он опрокидывает лошадь, с которой играл в тот момент, когда отец говорит ему о желании смерти. На словах он подтверждает, что тяжело нагруженные возы представляют для него беременность матери, а падение лошади — процесс родов. Великолепное подтверждение того, что все дети — Lumpfbi, мы видим в придуманном им для его любимого — 210 —
|