|
127 Жертвенный огонь возгорается при помощи трения двух деревяшек; берут кусок дерева со словами: «Ты — место рождения огня», затем кладут на него две былинки: «Вы два ядра», на них то дерево, которое должно лежать внизу (adhararani): «Ты — Urvaci», потом помазывают маслом то дерево, которое должно быть положено сверху (Uttararani): «Ты — сила (semen)», затем кладут Uttararani на Adhararani: «Ты — Pururavas», далее трут один кусок о другой трижды: «Я тру тебя метром Gayatri», «я тру тебя метром Trishtubn», «я тру тебя метром Jagati». Половая символика этого порождения огня вне всяких сомнений. Мы видим здесь также и ритмику, метр в первичном месте, т. е. как бы сексуальный ритм, который через ритмизирование кликов в период течки дорастает до музыки. Одна песня Ригведы заключает в себе то же воззрение и ту же символику: «Это коловорот, породитель (penis) наготове, приведи госпожу рода1, станем взбалтывать Agni по старому обычаю». «В обеих деревяшках заключается jatavedas, как в беременных сохранен носимый плод; ежедневно должны восхвалять Agni рачительные, приносящие жертву люди». «В распростертую вложи посох, ты, которому это ведомо; тотчас же зачнет она и родит оплодотворяющего; сын родился в великолепном дереве2, освещая свой путь красным острием». ' Госпожа являлась таковою и всего рода человеческого. Viopatni есть женская деревяшка. Viopati есть атрибут Agni, мужская деревяшка. Мысль о происхождении людей из огневицы следует той же логике наизнанку, какой руководствуется приведенная мысль о ткацком челноке и рукоятке меча. Роль совокупления в появлении на свет человека должна таким путем отрицаться; это вызвано первобытным сопротивлением сексуальности, мотивы которого будут ниже подробнее рассмотрены. 2 Дерево как символ матери известно современному исследователю снов (ср. S. Freud. Traumdeutung. S. 211). Штекель толкует дерево как символ женщины вообще. Далее, дерево является народным обозначением для грудей. Христианская символика дерева стоит, конечно, особо. На, дочь Manu (в древнеиндийской мифологии. — Примеч. пер.), который с помощью своей рыбы пережил потоп и потом родил со своею дочерью людей. 128 Наряду с несомненной символикой совокупления мы заметаем здесь, что Framantha одновременно является и Agni, родившимся сыном: фаллос есть сын или сын есть фаллос; вот почему в мифологии Вед Agni носит троичный характер. Таким образом, мы примыкаем снова к культу «отца и сына» кабиров1, о котором выще было говорено. И в современном немецком языке сохранились отзвуки этих исконных символов: мальчик зовется Bengel, что значит дубина и кляп, в Гессене мальчик зовется Stift или Bolzen (шкворень, чека, болт). Artemisa Abrotanwn, называемая по-немецки Stabwurz, зовется по-английски boy's love2. Народное обозначение мужского полового органа «мальчиком» было замечено уже Гриммом. В качестве суеверного обычая культовое порождение огня продержалось в Европе до XIX столетия. Кун упоминает об одном таком случае, имевшем место еще в 1828 г. Торжественное магическое действо называлось в Германии nodfurNotfeuer, оно направлено было главным образом против падежа скота. Кун упоминает из хроники Zanecrost 1268 г. особенно странный случай этого nodfur, церемонии которого ясно указывают на основное фаллическое значение: «Чтобы сохранить веру в Бога, пусть читатель вспомнит, что, когда в нынешнем (т. е. в 1262 г.) году свирепствовал среди скота мор, обычно называемый здесь легочной чумою, некоторые зверские люди, будучи лишь по внешнему виду, а не по духу своему монастырскими жителями, научали глупцов своего родного города добывать огонь путем трения деревяшек и ставить изображение Приапа3, чтобы таким образом помочь скоту. То же самое делал и один цистерцианец4 из Фенто перед двориком своего дома; он окроплял скот святой водой, в которую предварительно опускал шулята собаки». — 93 —
|