|
Этот архетип «божественного ребенка» чрезвычайно ши роко распространен и очень тесно смешан со всеми друга ми мифологическими аспектами мотива ребенка. Едва ли необходимо ссылаться на все еще живого «младенца-Иисуса», который в легенде о Христофоре обнаруживает все тот же самый типичный аспект «меньше малого и больше большого». В фольклоре мотив ребенка в облике карлика или эльфа появляется как разъяснение потаенных сил природы К этой области относится также позднеклассическая фигу ра антропария, или металлического человечка', который. с одной стороны, вплоть до позднего средневековья ожи вотворял рудниковые шахты2, с другой стороны, представ лял алхимические металлы3 и прежде всего Меркурия, воз 'Berthelot. Alch. Grecs. III. XXXV. ^ regor. Agricola. De Animantibus Subterraneis, 1549. A. Krie cher. Mundus Subterraneus, 1678. Lib.VIII. Cap.IV. 3 M y 1 i u s. Philosophia Reformata, 1622. 354 К. Г. ЮНГ рождаемого в совершенном облике' (в виде гермафродита. как filius sapientiae2 или как infans noster3). Благодаря религиозному толкованию «ребенка» у нас остались сохранными также некоторые средневековые свидетельства, которые показывают, что «ребенок» был не только фигурой, сообразной традиции, но также спонтанно переживаемым видением (в виде так называемого вторжения бессознательного). Упомяну видение «обнаженного мальчика» у Майстера Экхарда и сновидение брата Евстахия4. Интересные сообщения о таких же спонтанных переживаниях находятся также в английских рассказах о привидениях, где речь идет о видении «Radiant Boy»5, которого якобы видели на месте римских руин6. Этот образ описывается как сулящий несчастья. Мнится, что речь идет чуть ли не о «puer aetemus»7 — фигуре, которая из-за «изменения облика» стала неблагоприятной, разделяя таким образом судьбу античных и германских богов, которые все скопом стали вдруг чудищами. Мистический характер переживания подтверждает нам также Фауст Гете во 2-й части, где сам Фауст превратился в мальчика и был принят в «блаженных мальчиков», что соответствует кукольной стадии у доктора Мариануса8. В одной диковинной истории «Царство без места» Бруно Гетца появляется «puer aeternus» — образ, названный Фо (=Будда), вместе с хором всех «злосчастных» мальчиков в исправном значении (современные произведения лучше не толковать). Я упоминаю этот случай только для того, чтобы указать на имеющуюся во все времена живучесть этого архетипа. — 252 —
|