Божественный ребенок

'Соответствующий случай представлен в «Psychologie und Alchemic», Q. Auflage. 1952. S. 79.

О феноменологии духа в сказках

301

может быть позитивным и имеет тогда значение «важной особы», Самости или filius regius, как понимают его алхимики'. Он может быть также и негативным и означает тогда инфантильную тень2. В обоих случаях отрок изображает некоторый дух3. Старец и подросток связаны друг с другом. Эта пара играет также значительную роль в алхимии как символ Мекруия.

Никогда нельзя констатировать со стопроцентной уверенностью, что фигуры духа в сновидениях нравственно добры. Часто они имеют не только все приметы двусмысленности, но также злостности. Однако я должен подчеркнуть, что большой план, согласно которому сконструирована бессознательная жизнь души, настолько недоступен нашей проницательности, что мы никогда не в состоянии знать, какое зло необходимо, чтоб приблизиться посредством энантиодромии к благу, и какое благо совращает ко злу. «Probate Spiritus»4, которое рекомендует апостол Павел, часто, при всем желании, является не чем другим, как столь же предусмотрительным, как и снисходительным выжиданием, что же из этого в конце концов получится.

Образ старого мудреца может появляться в сновидениях, но также и в видениях медитации (или так называемой «активной имагинации») так пластично, что он, как это порой случается в Индии, перенимает роль гуру5. Старый мудрец появляется в сновидениях как маг, врач, священник, ' Сюда относится видение «нагого подростка» у Майстера Экхарта.

2 Я припоминаю «подростка» в новелле Бруно Гетца «Das Reich ohne Raum». 0 фигуре божественного подростка ср. также Jaff, A., Hermann Broch. Der Tod des Vergil. Ein Beitrag zum Problem der Individuation // Studium zur Analyt. Psychologie. C. G. Yung. Bd. 2. Zurich, 1959. Festchrift zum 80. Gerurtstag von C. G. Yung.

3 Ср. «божественное дитя». Yung, К e ге n g i: Einfubrung in den Wesen der Mythologie, 1941.

Probate Spiritus (лат.) — испытание духа. — Примеч. ред. 5 Об этом много диковинных историй в rishis & mahatmas. Один образованный индус, с которым я беседовал о сущности гуру, ответил мне на вопрос, кем был его гуру: «Это был Sankaracharya» (8—9 вв.). Изумленный, я заметил: «Но ведь это известный комментатор». На что он возразил: «Да, это был он, конечно же, его дух», причем его ни в малой степени не беспокоило мое западное удивление.