|
После работы со сновидением г-жа X . призналась, что за свою жизнь она сделала три заранее предусмотренных аборта, каждый раз от соблазненного ею мужчины. Никто из этих мужчин не хотел детей. Вскоре после прерывания беременности она рвала и с мужчинами, точно так, как она прервала две предыдущих попытки анализа. Еще в процессе анализа всплыло, что эмоциональная близость, в которой она искала и обретала первичное наслаждение от симбиотических, взаимно удовлетворяющих отношений с матерью, также оживляла в ней первичный страх быть поглощенной, ибо мать не соглашалась признавать ее как эмоционально отдельное существо со своими потребностями и позволить ей самой, в свою очередь, отделиться от нее. Следовательно, беременность для г-жи X . была конкретным доказательством, что она обладает собственным телом и является самостоятельной женщиной, но эмоциональное отделение от матери так и не было достигнуто. Если бы плод развивался и превращался в младенца у ее груди, она бы никогда уже не смогла снова эмоционально стать младенцем, а это-то и было нестерпимо. Она страстно желала вернуться к инфантильному всемогуществу и слиянию с матерью. Как только беременность подтверждала ее сексуальную идентичность и отдельность от материнского тела, она могла абортировать плод, будто ничего не значащую часть своего тела. И однако г-жа X . помнила, когда должен был родиться каждый ребенок, и сколько ему теперь было бы лет. В курсе анализа г-жа X . пришла к мысли, что пользовалась своим телом, чтобы отомстить подавляющей ее матери. Она получала наслаждение от секса с мужчинами, которых ее мать не одобряла, и не дарила матери внуков на замену себе. Мы поняли это так: прерывая беременность, отношения и предыдущие попытки анализа, г-жа X . чувствовала себя даже более грандиозной и всемогущественной, чем плохая мать — убийца и агрессор, с которой она себя идентифицировала. А плод представлял собой и ее как нежеланного, трудного ребенка (каким она была по словам матери), и саму мать — агрессора и убийцу. В ней не было жизнеспособной альтернативы идентификациям с плохой матерью и плохим ребенком. Это нашло отражение и в ее переносе. Г-жу X . направил ко мне ее соотечественник и мой коллега. Когда мы встретились, у меня не было вакансии для нее, и я хотела отослать ее к другому аналитику. Когда я сказала ей об этом, она, несмотря на свою депрессию, заявила, что сможет работать только со мной и подождет. Вскоре у меня образовалась неожиданная вакансия, и мы начали совместную работу. Г-жа X . уловила на первой же встрече мой интерес к ее рассказу о ее первой беременности и аборте, так как беременность является особой областью моих профессиональных интересов. Ее ответ на мое затруднение в поиске вакансии для нее — она упорно этой вакансии дожидалась — был проявлением переноса на меня ее базисной фантазии: она цепляется за амбивалентную мать и улещивает-соблазняет ее на то, чтобы дать ей (г-же X .) жизнь. — 61 —
|