|
Потом появилось ощущение полета — испытывал такую же головную боль, как раньше, когда летал на самолете. Это состояние колебалось, иногда приходил в себя, мог даже читать, хотя часто казалось, что в журнале описаны эпизоды из его жизни. Потом появились голоса, они были очень разнообразны, их было много, причем звучали они и снаружи, и внутри головы, голос внутри был тихий, размеренный, он говорил, что надо делать и больной слушался его. Иногда это был один очень мощный голос, похожий на голос известного диктора, он руководил космическим полетом, отдавал приказы — куда лететь, куда повернуть, можно или нельзя приземлиться. Позже понял, что воспринимал таким образом голос милиционера, который на улице через микрофон регулировал движение. Он чувствовал себя пассажиром космической ракеты, ракета была фотонной и мчалась с огромной скоростью. Он летел в космосе, переносился в другие галактики и перед ним развертывались целые космические пейзажи. Реальная обстановка отодвинулась на задний план, иногда причудливо переплеталась с болезненными фантазиями. Потолок в палате был неровный, состоял как бы из ряда арок. Ему казалось, что это звенья космического поезда, который летит, вращаясь, как велосипедная цепь. Когда открывали дверь, он видел в коридоре круглую матовую лампу—она казалась ему Луной, вокруг нее ясно видел светящиеся траектории ее многочисленных естественных спутников. Видел звезды, млечный путь. Видел землю, которая представлялась огромным шаром где-то далеко внизу, этот шар то приближался, то удалялся. Слышал множество голосов внутри головы, которые разговаривали о полете. Иногда, особенно ночью, эти голоса руководили его действиями. Все остальные больные представлялись пассажирами ракеты. Настроение было приподнятым, казалось, что он полководец в масштабе всей вселенной; если будет космическая война, то он будет руководить ею. За ним ухаживали (медицинские сестры), видел в этом подтверждение своим мыслям. Потом голос диктора скомандовал приземлиться. Вскоре после этого почувствовал, что летит уже не в ракете, а в самолете ТУ-114. Ощущал, как под ним дрожит от движения самолета койка, ясно видел землю, которая тоже выглядела шаром, как из космоса. Во время посадок земля приближалась, видел города, аэродром. Оказывался то в Москве, то в Ереване. Видел гору Арарат, другие горы, поросшие лесом. Глаза были то открыты, то закрыты—это не имело значения. Однажды увидел себя на стадионе в Ереване. Ясно видел зеленое поле, зрителей, футболистов. Внимательно следил за игрой, кричал, подавал советы, потом стал судьей матча. По словам больного, это было “нечто среднее между сновидением и галлюцинациями”. Продолжал слышать голос диктора, который комментировал игру. Говорит, что непосредственно перед этим эпизодом получил из дома пачку печенья с ярким восточным орнаментом на обертке; сразу по ассоциации увидел себя в Ереване. Потом опять летел на ТУ-114 в Москву. Стекло в окне палаты представлялось пультом управления, медицинские сестры — бортпроводницами. Оказался в Москве, видел себя, то в метро, то на улице, вокруг было много людей, автобусы, машины. — 46 —
|