|
В Люксембургском саду Стриндберг находит на земле две сухие веточки, сломанные ветром. «Они представляют две греческие буквы: П и и. Я поднял их, и соединение П—и, сокращение слова Поповский? — возникло в моем мозгу. Такая образом, это он преследует меня; небесные силы хотели предостеречь меня против опасности…» Нижеследующие строки намечают уже другой вид бреда отношения: больной открывает систему сигналов, которыми добрые силы, наблюдающие за больным, указывают ему, что он должен делать: «… Между тем образовалась целая система сигналов, которую я начинаю понимать, и правильность которой я уже испытал. Так, я уже шесть недель не занимался химией, и в комнате совсем не было дыма. Однажды утром я вынул для пробы мой аппарат для приготовления золота и заправил ванны. Тотчас комната наполнилась дымом. Следовательно: я не должен заниматься изготовлением золота. Деревянная гармоника, о которой я упоминал раньше, означает мир; это я заметил по тому, что, если ее нет, возникает беспокойство. Протяжный детский голос, который часто слышится в дымовой трубе, и который никак нельзя объяснить естественно, означает: ты должен быть прилежен; и вместе с тем: ты должен писать эту книгу и не заниматься другими вещами…» Бред, образовавшийся у Стриндберга в годы, к который относятся эти выдержки из его дневника, определил все его дальнейшее душевное развитие. Правда, наплыв бредовых толкований постепенно улегся, наступило душевное успокоение, но писатель после этого сделался другим, ею личность изменилась, и Стриндберг,— до того проникнутый строгим естественно-научным мировоззрением, превратился в Стриндберга мистика, так до конца жизни и не поднявшегося до трезвого понимания болезненного характера галлюцинаторной Фазы своей жизни, отразившейся в приведенных выдержках. Не во всех случаях схизофрении можно обнаружить ярко выраженные кататонические или параноидные явления. Иногда болезнь ^развивается медленно и постепенно, незамечаемая окружающими: меняется» личность, растет отчуждение от бывших ранее близкими людей, и молодой человек становится все более и более непонятным. Позднее, когда болезнь становится очевидной, оказывается невозможным точно установить, к какому времени надо отнести ее начало. Родные вспоминают, что с некоторого времени больной начал обращать на себя внимание какими-то странными выходками, которым, — однако, не придавали значения, как, например, в следующем случае, «о котором рассказывает Груле. Ученик последнего класса средней школы, Линднер, однажды не пошел на занятия. Когда его спросили о причине, он ответил: «сегодня хорошая погода». Между тем до того Линднер был образцовым учеником, и никто не мог объяснить, что это на него теперь «нашло». Скоро об этом забыли, и все пошло обычным порядком дальше, Через некоторое время его подруга по школе получила анонимное письмо, полное угроз и сквернословия. Произведенное расследование установило авторство Линднера. Как мотив он выставил, что не может выносить отвратительного смеха девочки, за который и хотел ей отомстить. Случай замяли, Линднер с отличием выдержал выпускные экзамены, поступил в университет и — через 2 месяца застрелился. В прощальном письме к родителям имелось только коротенькое замечание, что людей на свете достаточно. Его деловые отношения оказались поразительно аккуратно урегулированными, в комнате господствовал строжайший порядок, и только поражала наличность большого собрания газетных вырезок о меннонитскомL движении, интереса к которому у него до того никто не замечал. — 63 —
|