|
Исходя из всего этого, мы в нашем исследовании предполагаем радикальное изменение метанарратива психотерапевтического дискурса как такового. Как известно, под метанарративом (метадискурсом) Ж.-Ф. Лиотар (см. Ж.-Ф. Лиотар, 1998) подразумевает некое положение, которое вообще делает возможным составление текстов в некоей, допустим, области знания. Так, в психотерапии все тексты основаны на положении, что терапевтический метод создается ради интересов пациента. Как ясно из всего вышеизложенного, такое понимание не может объяснить нам истории психотерапии ни в какой степени. Психотерапевтический метод создается как реализация желаний его автора очертить собственное идеологическое пространство, сформировать дискурсы, где была бы осуществлена запись его предпочтений, опыта и склонностей. Метод в психотерапии отражает интересы автора и формируется именно под эти интересы. Именно такой метанарратив, отражающий реальное положение дел, мы считаем подходящим именно для нашего исследования. Эта смена метанарратива позволяет нам исследовать психотерапию именно как практику реализации некоей власти, то есть в русле идей круга авторов от Ф. Ницше и А. Адлера до М. Фуко и Ж. Бодрийара. Так, в духе известного исследования Ж. Бодрийара “О соблазне” мы считаем, что следует рассмотреть все структурные элементы школьной теории и техники с точки зрения их привлекательности для возможного пользователя того или иного школьного метода. Разумеется, именно состоявшийся соблазн выступает во многих случаях как превращенная форма осуществления власти. У Ж. Бодрийара мы читаем: “Всякая система, которая втягивается в тотальный сговор (complicite) с самой собой, так что знаки перестают иметь в ней какой-либо смысл, именно по этой причине оказывает замечательное по силе гипнотическое, завораживающее воздействие. Системы эти завораживают своим эзотеризмом, предохраняющим их от любых внешних логик. Завораживает резорбция всего реального тем, что самодостаточно и саморазрушительно. Это может быть все, что угодно: философская система или автоматический механизм, женщина или какой-то совершенно бесполезный предмет...” (Бодрийяр, 1995, с. 54). Как уже ясно, мы исходим здесь из вполне обоснованного соображения, что психотерапевтическая школа есть целостное образование, предназначенное именно для соблазнения последователей и клиентов, и этому, очевидному положению мы будем следовать, разворачивая наш текст дальше. Другой важнейший вызов, на который приходится давать достойный ответ, — отсутствие в психотерапии общих фундаментальных основ как единой науки. Ответ на этот вызов, как нам представляется, может быть дан через составление индекса элементов структуры школьного метода. Однако исследование структуры основных направлений в психотерапии, существующих на сегодняшний день, не должно быть самоцелью. Его задача заключается в том, чтобы наметить основные составные части как несущие конструкции возможных психотерапий. — 42 —
|