Дисморфомания в подростковом и юношеском возрасте

В заключение следует подчеркнуть, что синдром нервной анорексии в рамках пограничных состояний и при шизофрении претерпевал неодинаковые изменения. В том и в другом случае, в значительной мере редуцируясь, он оставался стержневым в клинической картине. Однако если при шизофрении по мере нарастания дефекта он полностью утрачивал связь с дисморфоманическими переживаниями, приобретая характер самостоятельного психопатологического расстройства в виде особого, подчас нелепого «пищевого поведения», то при пограничных состояниях он всегда был тесно связан со сверхценным отношением к своей внешности.

Подобно нервной анорексии в рамках пограничных нервно-психических заболеваний, эта патология при шизофрении также в подавляющем большинстве наблюдений отмечается у лиц женского пола. Однако если в первой группе это исключительно девочки-подростки и девушки, то во второй встречаются и лица мужского пола.

Больной Г. Происходит из наследственно отягощенной семьи. В 5-летнем возрасте болел скарлатиной с осложнением в виде лимфаденита, в 7 лет трижды перенес пневмонию, в 8 лет — корь, затем безжелтушную форму гепатита. У него всегда отмечалась резкая потливость рук.

До болезни был веселым, подвижным, общительным, физически здоровым и крепким, постоянно занимался спортом. С самого раннего возраста отличался чрезвычайной настойчивостью и упрямством.

Приблизительно с 14 лет стал постоянно ограничивать себя в еде. Вначале уходил, не завтракая, в школу, затем стал есть все хуже. Особенно отчетливым самоограничение в еде сделалось в период учебы в 9-м классе (16 лет). Причины отказа от еды тщательно скрывал, и родителям с большим трудом и далеко не сразу удалось узнать, что мальчик не ест потому, что считает себя «жирным» и не желает «быть как бочка». С неменьшим трудом родители выяснили, что еще в 7-м классе во время взвешивания школьников масса тела его (63 кг при росте 166 см) оказалась выше, чем у многих других. Кто-то из товарищей назвал его «жирным». С этого времени и началось самоограничение в еде, вначале дававшееся больному очень трудно, так как он хотел есть, испытывал голод, но упорно отказывался от еды. Перестав сначала есть супы и мясо, затем он отказался от хлеба, масла, картофеля. Одно время питался только сгущенным молоком и фруктами. Всячески обманывал родителей, уговаривавших и заставлявших его есть. Требовал, чтобы ему накрывали отдельно от всех, в другой комнате, и чтобы никто туда во время еды не входил. Оставлял пустыми тарелки, но, как потом выяснилось, всю еду складывал в банки, специально припрятанные во всех комнатах. Иногда брал пищу в рот, жевал, а потом незаметно выплевывал. После обнаружения банок стал складывать пищу в тряпочки и их всюду прятать, даже в радиоприемник.