Дисморфомания в подростковом и юношеском возрасте

Синдром нервной анорексии развивался в большинстве случаев в пубертатном возрасте. Это было или в начале заболевания шизофренией или на последующих этапах ее развития.

В период полового созревания у больных возникали недовольство собственной внешностью со стремлением ее «исправить», идеи отношения, подавленность, т. е. развивался синдром дисморфомании.

Важно отметить, что у некоторых больных убежденность в «безобразной полноте» имела место при дефиците массы тела, т. е. речь шла о бредовой дисморфомании. Особого внимания заслуживает тот факт, что идеи отношения занимали у больных этой группы одно из центральных мест в картине синдрома (в отличие от нервной анорексии, наблюдающейся в картине «пограничных» состояний). Наряду с мыслями о «чрезмерной полноте» в некоторых случаях наблюдались болезненные переживания иной тематики: «красный нос», «кривые ноги», «большие уши», «уродливые веснушки» и т. д. (так называемая полидисморфомания). Синдром дисморфомании часто сочетался с явлениями деперсонализации (с выраженным идеаторным компонентом), неврозоподобными расстройствами (навязчивости, сенестопатически-ипохондрические переживания). Обращала также на себя внимание склонность больных к самоанализу, бесплодным рассуждениям о смысле жизни, выработке системы самоусовершенствования, что напоминало «метафизическую интоксикацию». Значительное место занимали и аффективные колебания, причем преобладали состояния вялой депрессии.

В случае возникновения синдрома нервной анорексии на фоне уже текущего шизофренического процесса имели место инициальные проявления шизофрении (политематическая дисморфомания, разнообразные неврозоподобные и психопатоподобные расстройства). В дальнейшем постепенно нарастали характерные для шизофрении изменения личности.

Следует отметить, что независимо от того, на каком этапе шизофренического процесса развивался синдром нервной анорексии, клиническая картина его и дальнейшая динамика были довольно однотипны.

Начальный этап синдрома всегда характеризовался сознательным отказом от еды с целью исправления якобы имеющегося недостатка внешности и, таким образом, по своей структуре мало чем отличался от такового при пограничных состояниях, что вызывало большие дифференциально-диагностические трудности. В связи с этим особенно важным был анализ сочетания этого синдрома с другими психопатологическими расстройствами (прежде всего появление дефицитарной симптоматики, свойственной шизофрении). В этом плане заслуживает внимания определенная диссоциация поведения, выражающаяся, с одной стороны, в попытках исправления «недостатка» собственной внешности, а с другой — в отсутствии желания следить за собой, что в дальнейшем становится особенно очевидным (больные становятся неряшливыми, не занимаются своим туалетом, ходят в грязном белье, не снимают старой одежды, отказываются от новой). В некоторых случаях поведение больных становится явно нелепым. Так, одна из наших больных вынимала из помойной ямы выброшенное туда родителями ее старое белье, чтобы надеть его. У больных, как правило, нарастали вялость, аутизация, снижалась психическая активность.