Деперсонализация

Сеченов М. И. великолепно иллюстрирует этот процесс автоматизации и облегчения заученных привычных движений на следующем примере: «Кто видел начинающих играть на фортепиано, тот знает, каких усилий стоит им выделывание гамм. Бедняга помогает своим пальцам и головой и ртом и всем туловищем. Но посмотрите на того же человека, когда он развился в артиста. Пальцы бегают у него по клавишам не только без всяких усилий, но зрительно кажется даже, что движения эти совершаются независимо от воли — так они быстры».

В другом месте, анализируя взаимоотношение между волевой направленностью и автоматизированными движениями, Сеченов И. М. пишет: «Итак, анализ всех заученных сложных движений показывает в самом деле, что при условии, когда они совершаются правильно, а это, конечно, норма в жизни, процесс носит на себе такой характер, как будто пущена в ход какая-нибудь определенная стройная механика (при этом уму невольно так и напрашивается как образ—орган, наигрывающий музыкальную пьесу); при этом для воли остается как возможность только пускание в ход механики, замедление или ускорение ее хода или, наконец, остановка машины, но ничего более».

Наконец, И. М. Сеченов отмечает, что если в процессе производства автоматизированных заученных движений думать и сознанием их активно коррегировать, то движения становятся не свободными, натянутыми, и машинальность нарушается; это бывает в трудовых актах, игре на музыкальных инструментах и во время речи.

Воспринимающая предметно-чувственная сфера сознания человека генетически родственна воспринимающей функции психики высших животных. Однако между ними имется весьма существенное принципиальное различие. Ощущения и восприятия человека в т, ой же степени социально обусловлены как и его словесно-мыслительная деятельность. Недаром, Маркс говорил о глазах и ушах как об органах, которые отрывают человека. от его индивидуальности, превращая его в зеркало и эхо вселенной.

Если бы воспринимающая деятельность сознания не была бы социально детерминирована, то мышление человека могло бы черпать конкретное познавательное содержание социальной среды из чувственных данных наших восприятий как из единственного источника? Если бы мышление оторвалось от своей предметно-чувственной базы, то каким образом смог бы человек проверить истинность содержания своего мышления, т. е. соответствия его социальной практике?

В этих сложнейших процессах взаимоперехода объективного и субъективного рассмотрим характер взаимоотношений между предметно-чувственной и словесно-мыслительной стадиями сознания. Едва ли можно схематически представить все указанные этапы последовательно, в очередном порядке. Человек в своей повседневной привычной трудовой деятельности имеет возможность и воспринимать и размышлять и действовать. Конечно, не исключена и возможность различных вариантов их последовательности в зависимости от характера труда и жизненной ситуации.