|
Отсюда уже следует, что эти уклонения от основного типа не являются наследственными, как и то, что благодаря отбору могут быть изолированы только биотипы, могут быть выращены из популяций только «чистые линии». Таким образом, действию отбора положен предел. Иллюстрируем это на наглядном примере. Он относится к одному опыту Johannsen'a — к одному из тех систематических экспериментов, которыми этот исследователь обосновал свой ставший с тех пор общепризнанным взгляд на сущность флюктуирующей изменчивости. Был взят определенный сорт бобов (Prinzessbohnen) и были изолированы прежде всего чистые линии; затем были высеяны самые тяжелые и самые легкие бобы одной линии. Оказалось, что средний вес потомков приблизительно постоянен, и иногда отпрыски более легких бобов даже превосходили по весу отпрыски более тяжелых. Иными словами: средний биотипический вес остался неизменным. Если мы вправе обобщить этот результат, то отбор не может вызвать возникновения чего-либо нового, а может лишь обособить те задатки, которые уже существовали в популяции и до отбора (Schalmayer). Lang формулирует поэтому следующий закон: «В смешанной популяции, в фенотипе продолжительный отбор приводит к сдвигу среднего уровня в направлении отбора до крайнего вариационного предела исходной популяции, но не дальше. При этом изолируется самый крайний биотип. В пределах же самого биотипа отбор бессилен». Однако общеприменимость этих законов оспаривается. Так, напр., Schallmayer упоминает о длиннохвостатом видоизменении японско-корейского домашнего петуха, шестифутовые перья хвоста которого будто бы явились результатом сознательного культивирования. «Для разводок отбирались постоянно петухи с самыми длинными перьями в хвосте, и исключительно благодаря этому эти перья в течение длинного ряда поколений были доведены до такой длины, которая далеко превосходит все вариации, встречавшиеся когда-либо раньше». На основании опытов Castle'fl, Kam-merer'a и Weitere ck'a, Haecker тоже допускает по крайней мере возможность генотипического сдвига, т. — е. постепенного преобразования биотипа под влиянием отбора. Этот биологический вопрос должен, конечно, остаться здесь открытым. Однако простое соображение показывает, что он не может иметь слишком большого значения в применении к человеку. Даже самые строгие приверженцы учения об отборе согласны с тем, что действие отбора, выходящее за пределы первоначальных вариационных границ биотипа, наблюдается очень редко, и то лишь после очень сознательного одностороннего культивирования. Условий, которые были искусственно созданы для корейско-японского петуха, невидимому, никогда не существовали для человека, по крайней мере для многих поколений подряд. Ведь уже одно единственное нарушение подобного одностороннего выращивания должно было бы разрушить успехи даже целых тысячелетий. Мы уже видели раньше: короткий промежуток, обнимаемый человеческой традицией, бесконечно мал в сравнении с огромными эпохами, которые должны быть допущены для каждой, даже самой ничтожной органической эволюции в смысле Darwin'a. Таким образом, становится вполне понятно, что исторический человек вообще не изменился сколько-нибудь заметным образом (Lorenz). — 58 —
|