Культура и вырождение

В обоих случаях — нарушено ли равновесие в распределении способностей, являющихся сами по себе нормальными, или же сами эти черты искажены до патологичности — надо было бы, как бы в виде подтверждения этих правил, ожидать, что каждое фактически наблюдаемое крайнее расстройство связано постепенными переходами с нормальной душевной жизнью. Иначе говоря, кроме заведомо здоровых и определенно больных индивидуумов, должны быть и такие, по отношению к которым термины «здоровье» и «болезнь» применимы лишь в условно-произвольном смысле. И наконец: если патологические качества образуются при наследственности из нормальных путем их суммирования и если они передаются затем дальше, то должны встречаться не только переходы от здоровых к больным психическим процессам, но также и смешения и всякого рода другие соотношения между различными частичными расстройствами, возникшими благодаря отбору.

Чему учит нас в этом отношении клинический опыт?

Если бы в связи с выставленными здесь соображениями мы стали отыскивать факты и нашли затем таковые, то пришлось бы по необходимости опасаться, что мы введены в заблуждение теоретическими ожиданиями. Поэтому важно установить, что к выводу, в значительной мере совпадающему с выставленными нами требованиями, пришел и клинический опыт, но совсем другим путем. Конечно, нельзя себе представить, чтобы путем «отбора» возникали все заболевания, обусловленные грубо-анатомическими изменениями или же вызванные экзогенными причинами. Также и все то, что возникает благодаря отравлению зародыша, относится к этой первой группе.

Но что касается болезней, объединяемых в настоящее время в группу эндогенных заболеваний, т. — е. таких, последняя познаваемая причина которых не во врожденном только, а в настоящем наследственном предрасположении, то оказывается, что эти болезни настолько связаны и между собой, и с нормальной душевной жизнью, что совершенно невозможно или очень трудно как принципиальное решение вопроса о здоровье или болезни в каждом данном случае, так и классификационное разграничение одного психоза от другого. Все основные симптомы маниакально-депрессивного психоза, хронической паранойи, истерии и т. д., суть не что иное, как количественные уклонения от нормы, патологические усиления таких качеств, которые сами по себе являются нормальными. Колебания настроения у маниакально депрессивных, как и вообще периодические приливы и отливы душевной энергии, заторможенность и возбужденность, внушаемость и ипохондрические наклонности истеричных, недоверчивость и боевое настроение кверулянта (сутяги) и многое другое, относящееся сюда, все это такие явления, для которых имеются соответственные аналогии и в сознании здорового человека, и только благодаря этому этот последний и в состоянии понимать их и вчувствоваться в них (каждый, конечно, по своему, то в одни, то в другие черты). А если — в самых резких случаях—вначале кажется, что нет никаких связующих звеньев между резко выраженными психотическими симптомами и явлениями нормальной душевной жизни, там почти всегда удается отыскать их в психологии людей конституциально нервных, в ненормальных чертах как раз тех людей, которых с давних пор называют дегенератами. Все это становится особенно ясным, если взять для сравнения экзогенные психозы с их совершенно противоположными свойствами. Они ведут закономерно к явлениям выпадения, к слабоумию и для психологического понимания, отправляющегося от нормального, как от своей исходной точки, симптомы их представляют непреодолимые затруднения. Происходит это, очевидно, потому, что в этих случаях в нормальный мозговой механизм вмешался грубый патологический процесс и разрушил или по меньшей мере расстроил его.