Жестокие игры

— Грязная, вся в листьях. Ее рубашка была застегнута не на те пуговицы. — Чарли взглянул на Джека. — Как будто ее срывали.

— У меня с собой вчерашний протокол свидетельских показаний мисс Дункан, детектив. Не возражаете, если я попрошу вас зачитать помеченный абзац? — Джордан передал Чарли лист бумаги.

— «А ваша рубашка? Он ее снимал?» — прочел Чарли вопрос, а за ним ответ Джиллиан: — «Нет. — Расстегивал ее? — Нет».

— Благодарю вас. — Джордан взял фотографию Джека, лежавшую на столе с вещественными доказательствами. — Вы делали этот снимок мистера Сент-Брайда?

— Да.

— На нем точно воспроизведен его облик во время ареста?

— Да.

— Взгляните на царапину на его щеке. Она одна или их пять?

— Одна.

— Можно ли оставить одну царапину, если провести по лицу всеми пятью пальцами?

Внезапно Чарли вспомнил руки Джиллиан, которые она сложила на коленях, потом еще Амос потянулся, чтобы взять дочь за руку. У нее были длинные ногти, покрытые ярко-красным лаком, таким же, как у его дочери, когда она пришла после посещения Джилли.

— Не уверен, — пробормотал Чарли.

Джордан положил снимок на стол.

— У защиты больше нет вопросов.

В комнате Джиллиан витал запах лаванды, и когда она его вдыхала, то представляла себе, что ее относит вместе с дымом, она растворяется и высвобождается энергия. От порошка корицы на щеке мамы появились веснушки — под свечой лежало потертое фото.

— Взываю к Земле, Воздуху, Огню, Воде, — шептала она. — Взываю к Солнцу, Звездам и Луне.

Она не знала, что происходит в зале суда на другом конце городка, да и сейчас ей было все равно. Она даже не вспоминала об отце, который сидит за Мэттом Гулиганом и, подобно дракону, охраняет добродетель Джилли. Она не думала о Джеке Сент-Брайде. Ноздри щекотал сладкий запах, и всем своим естеством Джиллиан взывала к маме.

Где-то на краю круга она ее увидела — полупрозрачную фигуру, чей смех зазвенел у Джилли в ушах. В это мгновение что-то произошло. Свеча не затрещала, и мама не исчезла, наоборот, она взглянула девочке в глаза и пропела ее имя, как будто колокольчики зазвенели.

— Ты не должна, — сказала ее мама, и пламя свечи вспыхнуло настолько ярко, что ослепило Джиллиан.

Когда Джилли заметила, что загорелся коврик, мама уже исчезла. Она сбила пламя, но фотографию спасти не удалось. Она обуглилась, единственный уцелевший фрагмент — это мамина рука, покореженная и обожженная.

Джиллиан упала на пепел, принялась вдыхать дым и зарыдала. Уже намного позже она увидела, что обожгла руки и каждый ожог навсегда оставит шрам в форме маленького сердечка.