|
Знаешь, я не хочу притворяться и играть комедию, но все женщины сами меня клеили, а я в жизни не пытался никого закадрить. И еще одно признание: я вообще не знаю, что такое потерять голову. Все вокруг об этом говорят, но я ни разу не испытывал той сумасшедшей влюбленности, которая сокращает дистанцию между людьми до нуля. Я знаю, что такое любовное ожидание, что чувствуешь, когда тебе кого-то не хватает, мне понятна любовная эйфория, страдание от разлуки, но я никогда не переживал любовного выстрела прямо в сердце, любовной молнии, от которой сносит голову, оглушительного любовного взрыва. Зато многие женщины чувствовали именно это благодаря мне. Может быть, именно осознание этой своей силы давало мне преимущество в супружеских отношениях. Я точно знал, что меня не бросят, хотя иногда втайне желал освобождения. Я этакий свободный, но связанный по рукам и ногам человек. Но я не кретин. Говорю тебе, я был нежен и галантен со всеми своими женщинами, так что они в конце концов верили в мое любовное пламя. На самом деле женщин, которые сами меня домогались, можно пересчитать по пальцам: Аполлина, Розеннае, Александрина, Гасси и Алиса. Этим женщинам я всегда отвечал только «да», ибо был страшно благодарен за то, что они сделали первый шаг. Каждой из них я неизменно повторял: «Ты женщина моей жизни». И поверь, это были не просто слова, я действительно каждый раз думал, что связываю свою жизнь отныне и навсегда. Я предпочитаю сделать над собой усилие, немного слукавить, рискнуть всей жизнью, всей холостяцкой свободой и быть безумно влюбленным, а не безумно осторожным, безумно предусмотрительным, безумно разумным. Я ненавижу сдержанность, холодность и рассудочность. Мне надо любой ценой воспламенять женщин, — пожалуй, так диктует мне мое эго. Я чувствую, что создан для всепоглощающих, близких, необдуманных отношений, без дистанций и личных границ. Такие отношения дорого стоят, и все равно каждый раз я становлюсь в ту же позицию, готовый к полной самоотдаче. А что, разве это так уж плохо? Разве это нельзя тоже назвать своеобразной любовью? И потом, уж извини, но по-своему я умею любить, я люблю женщин. В общем, можно сказать, что я даже люблю людей в целом. Клянусь тебе. Хотя, конечно, последнюю рубашку я бы им не отдал и не сделал бы из своего дома приют для бедных. Но я люблю делать людям приятное, люблю, когда все довольны, когда все улыбаются, я терпеть не могу разочаровывать окружающих. Я легок на подъем, я терпеливый, спокойный, благородный, веселый. Я умею забыть о собственных желаниях ради других, правда, уверяю тебя, у меня есть эта способность. Я не мелочный, я никогда никому не досаждаю, клянусь, спроси у кого угодно, я в жизни никому ничего не навязывал. Я прекрасно понимаю, что описанные мной качества присущи только исключительно, сверхъестественно самовлюбленному человеку. Я, быть может, несколько поверхностен в общении с людьми, согласен. Но ведь, если призадуматься, я всего лишь делаю людям добро. К тому же люди мне не безразличны — никто, даже придурки, даже самые мерзкие типы. Я как-то раз прочитал — не помню где и о ком — такие слова: «Равнодушный, но зачарованный». Я именно таков: то есть я не питаю никаких иллюзий ни по поводу событий, ни по поводу людей, просто я зачарован самим фактом их существования. Может, я недостаточно выкладываюсь в общении, не отдаю себя полностью, да, возможно, это правда, я всегда словно в маске. Но ведь я никому не причиняю зла. Я эгоист? Подумай, можно ли, будучи только самовлюбленным эгоистом, дать человеку столько, сколько я дал Александрине, которую я… ну же, произнеси это, — которую я, черт возьми, любил? Я человечен, разрази меня гром, я просто стараюсь делать что могу, оставаясь тем, кто я есть. И у меня в груди тоже бьется сердце, лопни моя селезенка! — 35 —
|