|
Поскольку мы не спали, надобность просыпаться отпала сама собой. Было около пяти часов, и, хотя солнце еще не встало, в воздухе уже чувствовалось утро. Алиса выпрыгнула из постели, сварила кофе и вернулась с двумя большими горячими кружками. Протянув мне одну, она очень вежливо извинилась, взялась за конспекты по социологии и погрузилась в чтение. Я оценил ее отношение к жизни, в которой было место и для бессонной ночи, и для серьезного экзамена. Я был очарован ее умением быть спонтанной, ее нерасчетливостью, ее романтизированным сознанием. Минут пятнадцать она сосредоточенно занималась социологией, затем бросила конспекты, и мы вновь предались любви. Время шло, а мы все ласкали и ласкали друг друга, не в силах остановиться, с нежностью давних любовников или настоящих влюбленных. Мы нашептывали друг другу на разных языках слова любви, но встало солнце, и надо было идти. Я понимал, что для одноразового секса я относился к Алисе слишком внимательно: например, в ванной я сам намыливал ей голову и спину, потом сам смывал. Я помог ей одеться и предложил проводить до университета. Она предложила мне сесть за руль ее мотороллера, но я признался, что не умею им управлять, и мы взяли такси, за которое я, разумеется, сам заплатил. Потом я угостил ее завтраком в кафе возле университета — мы ели budini al riso[6], ты пробовал? Очень тебе рекомендую, это адская вещь — и студенческое кафе симпатичное. Там в качестве фоновой музыки играла сальса, и Алиса знала все слова наизусть. Затем я провожал ее в университет, и мы около получаса искали учебный корпус, где проходил экзамен; он оказался черт знает где, за мостом, но мы в конце концов нашли. Стоя на тротуаре, я целовал ее, собираясь проститься навсегда, как вдруг внутри меня что-то произошло. Все было по-прежнему, мы также были собой, стояли под теплым утренним солнышком конца лета, я продолжал думать о счастье, и вдруг, вместо того чтобы попрощаться, я сказал: «Любовь моя, my love, — произнес я по-английски, — знаешь, я, кажется, в тебя влюбился» — и сопроводил эти слова забавными, нелепыми жестами. Наверное, я наивный дурак или у меня мало опыта, но я не представляю себе, как можно провести с кем-то ночь, пусть даже с незнакомцем, и не привязаться к нему. Когда тела проникают друг в друга, когда кожа впитывает чужой пот, а слюна смешивается с чужой слюной, нельзя просто так все закончить, притворяясь, будто ничего не было. Я знаю: для большинства людей все это ничего не значит. Но для меня еще как значит. Я просто не понимаю, как можно оставаться равнодушным к тому, с кем переспал. А ты? Меня посещала эта мысль всякий раз, когда я занимался любовью с разными женщинами, что было, надо сказать, нечасто. И, как ни смешно, всякий раз я думал, что эта новая привязанность навсегда. — 31 —
|