Время прощаться

Когда мы входим, дежурная медсестра смотрит прямо на Серенити — оно и понятно, мы ведь похожи на семью, пусть и дисфункциональную[23].

— Я могу вам помочь?

— Просто пришла повидать отца, — отвечаю я.

— К Томасу Меткафу, — добавляет Серенити.

Я знакома здесь с несколькими сестрами, но эту никогда раньше не видела, поэтому она меня и не узнаёт. Она кладет на стойку форму, чтобы я записалась, но я не успеваю этого сделать — слышу в коридоре крик отца.

— Папа! — окликаю я.

Медсестра со скучающим видом смотрит по сторонам.

— Фамилия, — говорит она.

— Запишите нас, встретимся в сто двадцать четвертой палате! — кричу я Серенити и бегу по коридору. Чувствую, как за мной несется Верджил.

— Серенити Джонс.

Я слышу, как она представляется, и рывком открываю дверь к папе в палату.

Он пытается вырваться из рук двух крепких санитаров.

— Ради бога, отпустите меня! — кричит он и тут замечает меня. — Элис! Скажи им, кто я.

В углу лежит сломанное радио. Такое впечатление, что его швырнули из противоположного конца палаты — шестерни и транзисторы рассыпались по полу, как будто вскрыли робота. Мусорное ведро перевернуто, валяются смятые бумажные стаканчики, куски липкой ленты и апельсиновая кожура. В руке отец держит коробку из-под хлопьев. Он вцепился в нее, как в жизненно важный орган.

Верджил, не отрываясь, смотрит на отца. Могу представить, что он видит: человека с растрепанными снежно-белыми волосами, совершенно забывшего правила личной гигиены, костлявого, агрессивного, безумного.

— Он думает, что ты Элис, — шепчет себе под нос Верджил.

— Томас! — Я делаю шаг вперед, пытаясь успокоить отца. — Уверена, джентльмены тебя отпустят, если ты успокоишься.

— Как я могу успокоиться, если они хотят украсть мое исследование?

Серенити входит в палату и останавливается как вкопанная.

— Что здесь происходит?

Белобрысый санитар с короткой стрижкой поднимает голову.

— Он немного перевозбудился, когда мы попытались выбросить пустую коробку из-под хлопьев.

— Если перестанешь вырываться, Томас, я уверена, они оставят… твое исследование, — уверяю я.

К моему удивлению, отец сразу же обмякает. Санитары его отпускают, и он садится на стул, прижимая эту глупую коробку к груди.

— Со мной все в порядке, — бормочет он.

— Чокнутый с хлопьями, — шепчет Верджил.

Серенити бросает на него сердитый взгляд.

— Спасибо большое, — многозначительно говорит она санитарам, которые собирают разбросанный по полу мусор.

— Без проблем, мадам, — отвечает один, а второй хлопает моего отца по плечу.

— Полегче, братишка, — советует он.