Уроки милосердия

Если Джозефу и кажется странным, что через несколько минут я вскакиваю и прошу разрешения воспользоваться его ванной комнатой, он никак это не комментирует. Наоборот, направляет меня по коридору в небольшую уборную, в которой стены оклеены обоями в пестрых цветочках столистных роз и стоит маленькое блюдце с декоративным нераспечатанным мылом.

Я открываю воду и достаю из кармана мобильный телефон.

Лео Штейн берет трубку после первого же гудка.

— Его зовут не Джозеф Вебер, — приглушенно говорю я.

— Слушаю.

— Это я, Сейдж Зингер.

— Почему вы шепчете?

— Потому что сижу у Джозефа в ванной комнате, — отвечаю я.

— Я подумал, что, возможно, его зовут не Джозеф…

— Верно. Его имя Райнер Хартманн. В конце две «н». И дату рождения он тоже назвал. Двенадцатое апреля тысяча девятьсот восемнадцатого года.

«Как у фюрера», — сказал он.

— Следовательно, ему девяносто пять, — говорит Лео, произведя несложные подсчеты.

— Мне казалось, вы говорили, что искать их никогда не поздно.

— Не поздно. Девяносто пять — лучше, чем усопший. Но откуда вам знать, что он говорит правду?

— Я не знаю, — отвечаю я. — Но вы узнаете. Пробейте по базам данных и посмотрите, что всплывет.

— Все не так просто…

— Ничего сложного. Где ваш историк? Попросите его узнать.

— Мисс Зингер…

— Послушайте, я сижу в туалете старика! Вы же уверяли, что, зная имя и дату рождения, найти человека намного проще.

Он вздыхает.

— Посмотрим, что можно сделать.

Пока жду, я сливаю воду в туалете. Дважды. Я уверена, что Джозеф или Райнер — как он там желает, чтобы его называли! — сейчас гадает, не провалилась ли я в унитаз. Или, может, он думает, что я купаюсь в его раковине.

Минут через десять я вновь слышу голос Лео.

— Райнер Хартманн был членом нацистской партии, — говорит он.

Я чувствую странную эйфорию оттого, что имя совпало, а еще какую-то тяжесть, потому что это означает, что человек по ту сторону двери принимал участие в массовых истреблениях людей. Наконец я выдыхаю:

— Значит, я была права.

— Факт того, что его имя есть в Берлинском документационном центре, не означает, что его можно законно прижать к ногтю, — говорит Лео. — Это только начало.

— И что дальше?

— Дальше по-разному бывает, — отвечает Лео. — Что еще вы можете выяснить?

Я чувствую приставленный к горлу нож.

Слышу, как он разрезает мою кожу, как на грудь капает липкая горячая кровь. Он опять набрасывается на меня, хватает за горло. Единственное, что мне остается, — ждать, когда вонзятся его острые как бритва зубы. Я знаю, что последует дальше.

Я слышала множество историй об упырях, что восставали из мертвых и прогрызали льняной саван в поисках крови, которая придала бы им сил, потому что собственной крови у них больше не было. И эти твари ненасытны … Я слышала истории, а теперь знаю, что это правда.