|
Рука, только что сжимавшая горло, вновь ласкала ей шею — без спешки, без торопливости. Другой рукой высокий продолжал ей сжимать плечо. Хлюпик все так же обвивал талию, не давал спрыгнуть со стола. — Ну вот и славненько, вот и хорошо, — нашептывал высокий. — Ах, какая девочка-конфетка! Люба снова дернулась. Высокий сжал ей горло, но лишь на миг. Потом вслепую нащупал бутылку, отхлебнул из нее и приставил горлышко к Любиным губам. — Еще по капельке, и полный ништяк! — проговорил он. Твердое горлышко уперлось в губы, стало больно, вино полилось. Люба судорожно, не понимая, что происходит, глотнула раз, другой. — Ну вот и прекрасно. Лапка хлюпика перекочевала на другую ногу, оглаживая ее сверху и до колена, скользя с внутренней стороны бедра на внешнюю. Тяжелая рука высокого опустилась на грудь, сдавила ее. Но тут же выпустила. Люба почувствовала, как рука расстегивает пуговки на платье. И снова рванулась. Кричать у нее не было сил, все в горле оцепенело. — Ну чего ты опять, ну не надо, — ласково и добродушно сказал высокий. — Чего ты такая дерганая. Как другим давать, так ничего? А нам?! Ты погляди, какие отличные парни, ну-у? Любаня, ну не строй из себя цепочку, ну чего ты? — Пусти-и, — вырвалось у нее совсем тихо и хрипло. Тяжелая рука проникла уже под платье и теперь лезла под лифчик. Люба почувствовала боль — цепкие пальцы сдавили ее сосок, по телу волнами пробежала дрожь. Рука хозяйничала вовсю, перемещаясь с правой груди на левую и наоборот, ощупывая упругую горячую плоть без малейшего стеснения, словно имела на то полное право. Из глаз у нее брызнули слезы. — Ну чего ты, лапа, чего — первый раз, что ли? Не ломайся, все же знают, что ты давалка еще та — то с одним, то с другим, ну-у, Любашенька, ягодка, лапочка, давай же! Сейчас немножечко с тобой привстанем, и все будет по лучшим мировым стандартам. А ежели Витюню стесняешься, так он отвернется, правда, Витюнь? — Хрен вам, — просипел Витюня. Он оставил ее ноги и теперь сжимал потной ладонью левую грудь. Дышал при этом тяжело, с надрывом. — Вот как все ладненько. Ну-у! Тут делов-то на пять минут, давай, лапушка? — уговоривал высокий, притискивая ее все сильнее к себе левой рукой. Тяжелая правая, видно вволю насладившись грудью, медленно опустилась на живот, огладила его и неспешно поползла еще ниже… Чуть перебирая зубами, высокий теребил ей мочку уха, обдавал горячим влажным дыханием. Люба находилась в полузабытьи. Ей вообще казалось, что все это происходит не с ней, что это бред, кошмар, дурной сон. Но рука высокого опускалась все настойчивей, трепетно, но властно прощупывая каждый миллиметр ее тела… — 188 —
|