|
— Туда, где море блещет синевой! — съязвила Люба и пошла своей дорогой, не оглянулась даже, оставив девчонку в полнейшем недоумении. Секретарша Анечка долго таращилась на нее, будто вспоминая. Потом выдохнула с липовым восторгом: — Ну ты даешь, мать! Люба сдержалась- не хватало еще тратить нервы на всякую мелочь. Однако Анечкин тон задел ее, отозвался глухим недобрым скрежетом где-то в затылке. — Ладно, садись. Придется обождать малость — старик занят. Худшего Люба представить не могла: ждать теперь, когда есть настрой к драке! Ждать, пока перегорит все и останется одно желание — побыстрее покончить со всем? Нет, ее это не устраивало. Но что делать? Лезть нахально, без приглашения — означало загубить все в зародыше. Люба вздохнула, бросила на Анечку недовольный взгляд и опустилась на стул. В приемную декана просунулась сквозь щель в дверях голова. Она принадлежала Мишке Квасцову. Анечка на своем месте вся подобралась, засветилась: — Заходи, заходи, Квасцов. Мишка зашел. — Минуты через две пойдешь, — сказала ему секретарша. Обратясь к Любе, добавила: — Он еще раньше занимал. Старик ставит на тех, кто не все потерял, а такие, как ты… она махнула рукой, давая понять, что со Смирновой вопрос решен, — отрезанный ломоть, мать! — Не пугай ее, Анют, — заулыбался Мишка. — И, кстати, я могу даму вне очереди пропустить. Ежели она попросит, конечно, ежели уважит словом добрым. — Спасибо, не надо! — отрезала Люба и отвернулась к окну, словно говоря — разговор окончен. С Мишкой декан провозился минут десять. И вышел тот из-за заветных дверей непривычно возбужденным, таким, что и невозможно было определить: со щитом или на щите. Воспользовавшись образовавшейся паузой. Люба проскользнула к декану, успев краем глаза заметить, как перекосилось от досады Анечкино лицо. Но досадовать было поздно — дверь за ней захлопнулась. — Смирнова? — отрывая голову от бумаг, спросил декан. "И откуда он помнит всех в свои семьдесят шесть?" подумала Люба. Встреча с Мишкой влила в ее кровь дополнительную порцию злости. Уж теперь-го — стоять на своем вопреки всему! — Если вы за документами, так можно было в секретариате решить все вопросы. — Нет, я не за документами, Григорий Львович. — Интересно?! А зачем же? — Я хочу учиться… — У вас была такая возможность. Сами все пути себе отрезали, дорогуша. Вы ведь себя в прошлый раз ках вели? — Я виновата, простите! Ну что вы так смотрите?! — Здесь не ясли и не детский сад, сколько же еще нянчиться с вами? Идите на производство, там узнаете что почем, a через годик-два к нам. С радостью примем. — 180 —
|