|
— Да при чем здесь он?! — почти закричала Люба. — При чем?! Что ты за примитив — кроме тупой ревности, ничего на свете и не существует? Я просто устала ото всего, я хочу одна все обдумать. Не лезьте вы со своими… — Вы? С кем это ты меня мешаешь?! Ведь, по-моему, всегда были мы: ты и я, я и ты. Вместе, вдвоем. А теперь — вы? Хорошо тебя обработали, с чужого голоса, видать, поешь! — Если ты будешь говорить в таком тоне, я трубку повешу! — Прости, — Николай заговорил мягче. — Я понимаю — тебе надо успокоиться немного, развлечься. Нельзя думать все время об одном и том же. — Вот я и не хочу ни о чем думать. Только тяжело это, покоя не дают. — Ты про меня? — И про тебя тоже! — Ну, спасибо. Не такого я от тебя ожидал. Люба начала понимать, что она путается, не может объяснить того, что так ясно было ей сегодня с утра. Мозг отказывался работать, и она кляла его за то, что для этого понадобилась такая малость, лишь один телефонный звонок. Но, видно, все накопившееся за прошедшие месяцы давало знать о себе — настроиться на нужный лад было невероятно тяжело, вылететь из колеи — пара пустяков. — Извини, я груба с тобой и не права, может быть. — Да что за напасть, полчаса мы друг перед другом извиняемся, а по сути ничего! — В том-го и дело, что, наверное, по сути — ничего и нет. И нечего зря будоражить друг друга, — ответила Люба. — Опять тебя понесло в сторону, подруженька дорогая, — Николай готов был идти на любые уступки, жертвовать самолюбием, просить, только бы добиться своего. Ему это давалось нелегко, но ради той цели, что он поставил перед собой, хороши были все средства. Выбирать не приходилось. — Любонька, дорогая, я прошу тебя успокоиться. Не спеши, ради бога, с ответами и решениями. — И что? — Что — "что"? — в голосе Николая послышалось удивление. — Что тогда? — Да все! Люба, все то, что нам нужно! — Тебе, а не нам. Почему ты говоришь за меня, почему решаешь, не спросив моего мнения? Я что, пустое место? — Ладно, я потом перезвоню или, может, сам приеду, попробую. — Не утруждайся. — Ax так?! — Николай потерял терпение. — Так, так, Коленька. Рано или поздно — нам нужно было объясниться. И в том, что это случилось слишком поздно, — твоя вина. — Ясненько! — Ну тогда прощай?! — Нет погоди. Это твое последнее слово? — Последнее, Коля. — Жалеть не будешь? Это было уже выше Любиных сил. Она бросила трубку. — 177 —
|