|
Я надеваю спортивные туфли, спускаюсь по лестнице, бегу по знакомым улицам. Теперь улицы, улочки и переулки освещены, война кончилась, кончилось затемнение и комендантский час. Я останавливаюсь перед своим домом. На кухне горит свет. Сначала я думаю, что в доме поселились чужие. В гостиной тоже зажигается свет. Стоит лето, окна открыты. Я подхожу ближе. Кто‑то говорит, это голос мужчины. Я осторожно заглядываю в окно. Моя Мать, сидя в кресле, слушает радио. В течение недели, день за днем я хожу и смотрю на свою Мать. Она делает свои дела, ходит из одной комнаты в другую, больше всего находится на кухне. Еще она занимается садом, сажает и поливает цветы. Вечером она долго читает в комнате родителей, окна которой выходят во двор. Раз в два дня на велосипеде приезжает медсестра, она остается в доме примерно двадцать минут, болтает с Матерью, измеряет ей давление, иногда делает укол. Раз в день, по утрам, приходит девушка с полной корзиной и уходит с пустой корзиной. А я продолжаю ходить по магазинам для Антонии, хотя она вполне может делать это сама, и у нее даже есть друг, который может ей помочь. Мать похудела. Она больше не похожа на ту старую неряшливую женщину, которую я видел в больнице. На лице у нее прежнее мягкое выражение, волосы такого же цвета, как раньше, и снова блестят. Они уложены в густой рыжий узел. Однажды утром Сара спрашивает меня: – Куда ты ходишь, Клаусс? Куда ты так часто ходишь? Даже ночью. Я сегодня ночью приходила в твою комнату, потому что мне приснился страшный сон. Тебя не было, а мне было очень страшно. – Почему ты не идешь к Антонии, когда тебе страшно? – Я не хочу туда идти. Из‑за ее друга. Он почти каждую ночь спит у нас. Клаусс, куда ты ходишь так часто? – Я просто хожу гулять. Гуляю по улицам. Сара говорит: – Ты ходишь гулять к пустому дому, ты плачешь перед пустым домом, правда? Почему ты теперь не берешь меня с собой? Я говорю ей: – Этот дом теперь не пустой, Сара. Вернулась моя Мама. Она снова живет в нашем доме, и я тоже должен туда вернуться. Сара начинает плакать: – Ты пойдешь жить к своей Маме? Ты не останешься с нами? Как же я без тебя, Клаусс? Я целую ее в глаза: – А я? Как я буду без тебя, Сара? Мы оба плачем, обнимаем друг друга, лежа на диване в гостиной. Мы все сильнее и сильнее сжимаем друг друга, обхватываем друг друга руками, ногами. Слезы текут по нашим лицам, по волосам, по шее, затекают в уши. Нас трясет от рыданий, от страха, от холода. Я чувствую, что между ногами брюки у меня становятся мокрыми. — 197 —
|