|
— Но каким образом… — Не знаю, можешь ли ты себе представить, каким одиноким я себя чувствовал? На острове царила не нарушаемая ничем тишина. Я постоянно встречал разных птиц и животных, совы и моллуки будили меня по ночам, но поговорить мне было не с кем. Вскоре я начал разговаривать с самим собой. А ещё через несколько месяцев я уже разговаривал и с картами. Случалось, я раскладывал их вокруг себя и играл, будто они настоящие люди, из плоти и крови, как я. Иногда я брал только одну карту и вёл с ней долгие беседы. Постепенно колода истёрлась и истрепалась. Краски выгорели на солнце, и я уже почти не отличал одну карту от другой. Тогда я сложил карты в деревянную коробочку и берегу их до сих пор. Но фигуры остались жить в моём сознании. Теперь я могу мысленно раскладывать пасьянсы. Карты для этого мне больше не нужны. Это всё равно что считать в уме, не прибегая к счётам. Ведь шесть плюс семь будет тринадцать, даже если ты не пользуешься счётами. Я продолжал беседовать с моими невидимыми друзьями, и постепенно мне стало казаться, что они мне отвечают, пусть даже только мысленно. Особенно внятно они отвечали ночью, когда я спал, потому что и во сне я почти не расставался с карточными фигурами. Мы составляли как бы одну компанию. Во сне фигуры могли говорить и что-то делать даже без моего участия. Так ночи стали уже не такими тоскливыми, как долгие одинокие дни. Ночью все карты становились личностями. Они передвигались в моём сознании как настоящие короли, дамы и простолюдины. С некоторыми фигурами у меня отношения были более дружескими, чем с другими. Первое время особенно долгие разговоры я вёл с Валетом Треф. Шутил и с Десяткой Пик, когда ему удавалось укротить свой нрав. Одно время я был тайно влюблён в Туза Червей. Так получилось, что от одиночества я оказался способным влюбиться в плод собственной фантазии. Я постоянно видел её перед собой. В жёлтом платье, с длинными светлыми волосами и зелёными глазами. Мне так не хватало здесь женщины! Дома, в Германии, я был обручён с девушкой по имени Стине. Она думает, что её жених погиб в море. Старик сгрёб бороду в кулак и долго сидел молча. — Уже поздно, мой мальчик, — сказал он наконец. — А ты, должно быть, устал после долгого пребывания в море. Может, хочешь, чтобы я продолжил свой рассказ завтра? — Нет-нет! — запротестовал я. — Мне бы хотелось узнать всё уже сегодня. — Да, конечно. К тому же ты должен узнать это до того, как мы пойдём на праздник Джокера. — Праздник Джокера? — 86 —
|