|
Со стеклодувной фабрили мы на моторной лодке, выполнявшей функции такси, вернулись на стоянку и в час дня были уже на шоссе и катили в Анкону, лежавшую в тридцати милях к югу от Венеции. Дорога шла вдоль побережья, папашка сидел и насвистывал, наслаждаясь тем, что у него перед глазами всё время находится морская стихия. Случалось, мы ехали по гребню холма, откуда открывался особенно красивый вид на море. Тогда папашка останавливал машину и начинал отпускать комментарии по адресу парусных и торговых судов, находящихся в поле зрения. В машине он рассказал мне многое, чего я не знал о прошлом Арендала как портового города. Он без передышки сыпал датами и названиями больших парусных шхун. Так я узнал разницу между бригами, барками и другими парусными судами. Он рассказал мне о первых арендалских шхунах, ходивших в Америку и Мексиканский залив. Кроме того, я узнал, что первый пароход, посетивший Норвегию, пришёл именно в Арендал. Это была парусная шхуна, на которую были поставлены паровой котёл и колесо с лопастями. Он назывался "Саванна". Сам папашка плавал на моторном танкере, построенном в Гамбурге и принадлежавшем пароходству Кунле в Бергене. Водоизмещение у танкера было восемь тысяч тонн, и команда состояла из сорока человек. — Нынешние танкеры гораздо больше, — сказал папашка. — А команда сокращена до восьми или десяти человек. Всё за тебя делают машины, сплошная техника. Так что теперь, Ханс Томас, жизнь на море превратилась в сказку. А в следующем веке несколько идиотов будут управлять всем прямо с берега. Если я правильно его понял, морская жизнь была чем-то, что частично свернулось уже тогда, когда однажды сто пятьдесят лет назад закончилась эпоха парусного флота. Пока папашка рассказывал о морской жизни, я вытащил колоду карт. Из неё я вынул все трефы, от двойки до десятки, и положил их рядом с собой на заднем сиденье. Почему карлики на том загадочном острове носили на спине знак треф? Кто они были и откуда взялись? Найдёт ли Ханс Пекарь кого-нибудь, с кем сможет нормально разговаривать о стране, в которую он случайно попал? Моя голова накалилась от вопросов, на которые я не знал ответа. Между прочим. Двойка Треф сказал фразу, которую я не мог забыть: "Золотая рыбка не выдаст тайну острова, её выдаст коврижка". Может, он говорил о золотой рыбке пекаря в Дорфе? А коврижка и была той самой, в которую он запёк свою книжку? Ведь сказал же Пятёрка Треф, что пекарь скрывает сокровища того загадочного острова. Но как могли карлики, которых Ханс Пекарь встретил в середине XIX века, узнать об этом? — 58 —
|