Субмарина

Солнце зашло. Других детей всех позвали, одного за другим. А мы все сидели во дворе. Стало холодать. Когда новый мамин друг вошел под арку, мы его уже ждали. Мы были не особо здоровыми, но все равно, наверное, было больно, когда мы ударили его молотком и разводным ключом. Ударили его, он упал, и мы продолжили бить. Сказали, чтобы он держался подальше. Сказали, чтобы не звонил. Сказали, чтобы не приходил ни сюда, ни в столовую. Что нам не нужен еще один братик. Что мы не хотим хоронить еще одного братика. Он уполз из арки. Мы убрали инструменты обратно в подвал, ополоснулись под краном, из которого управдом мыл двор, посмотрели друг на друга. Поднялись к матери. Доели остатки их пирога, допили кофе с молоком.

66

Я отвел Мартина в сад. Один бутерброд у него с черным хлебом и индюшачьей грудкой, другой – со вчерашней котлетой. По дороге домой поглядываю на часы, в воздухе пахнет весной. В такой день, как сегодня, не хочется спешить, но меня ждет Карстен. Когда речь идет о наркотиках, по джанки можно часы выставлять: у голода нет выходных. Захожу в квартиру, переодеваюсь в пальто – в нем больше внутренний карман, – из коробки в шкафу достаю двадцать пакетиков, кладу их в обложку из-под диска. Я жду автобуса, когда звонит Карстен. Он произносит буквально два слова, и связь прерывается. Это уже пятая карточка оплаты за год. Скромный бизнесмен. Сижу в автобусе, когда раздается второй звонок.

– Я сегодня не могу.

– Что?

– Не могу. Сегодня не могу, прости.

– Да ты вообще что?

Двери открываются, я выхожу, как-то не хочется орать на весь автобус о наркотиках.

Сворачиваю в переулок, подальше от чужих ушей.

– Да что это значит – ты не можешь? Должен смочь!

– Я заболел. Мне очень плохо.

– Что? Хлопковая лихорадка?

Когда наркоман колется, он использует для фильтрации кусочки ваты. А когда кончается героин, приходит время собирать эти кусочки. Их кипятят и колют то, что получилось. Бактерии, грибок, микробы обожают влажные белые комочки, разбросанные по полу грязной однушки. Это знают все, кто сидел на игле. Но когда твой мозг грозит взорваться, тебе не до капризов. Когда из стен появляются чудовища, хватаешься за любую возможность.

– Хлопковая лихорадка?

– Нет-нет.

Скажи он «да», я бы его проклял. Я дал ему хорошую цену, обеспечил хорошим качеством. И количеством, достаточным и для него, и для его девушки, живущей на Энгхаве-плас, – она ставилась раз в день.

– Нет, живот. Не знаю, что такое. Всю ночь просидел на толчке.