|
– Они там. Она встает у стены. К стене скотчем приклеены три новых детских рисунка. – Правда, красивые? Я не отвечаю ни словом, ни взглядом. Три рисунка. На первом нечто напоминающее дерево с большими лиловыми листьями и, по всей видимости, маленький мальчик, на другом рисунке – пожарная машина. Что изображено на третьем, я не понимаю, может, разноцветное солнце, может, он просто малевал фломастерами напропалую. – Правда, он молодец? Не все дети так хорошо рисуют в его возрасте. – Он молодец. Сколько ему? – Пять. В мае исполнилось. – Откуда они у тебя? Она опускает глаза, изучает пол, не слышит меня. – У тебя выпить есть? Уже у холодильника, достает бутылку белого, два бокала. Борется с пробкой, зажав бутылку между ног. Закуриваю, выпускаю дым в потолок. Она наполняет бокал почти до краев, протягивает мне. Говорит: будь здоров – и снова улыбается. – Так откуда у тебя рисунки? Она глубоко затягивается. Наливая себе вино, старается ответить как бы мимоходом: – Из детского сада. – Я думал, тебе туда нельзя… – Нет… – Как же ты их достала? Больше не улыбается, пьет вино, прислонившись к холодильнику. – А мне и нельзя… Нельзя. Она подносит руку ко рту. Как будто вытирает что-то несуществующее. – Я была в саду. Мне надо было его увидеть. Знаю, нельзя, но я ничего не могла с собой поделать. Она замолкает, снова ищет ответы где-то на полу. – Я пошла туда, я уже почти дошла до их комнаты, когда меня остановила воспитательница, Марианна. Она раньше была такой любезной, когда я приводила его. А сегодня была такая непреклонная. Сказала, что мне придется уйти. Я сказала, что просто хочу его увидеть, я больше не буду его забирать. Просто поздороваться, я же его мать. Но нет, нельзя, сказала она. Я спросила, нельзя ли мне хоть посмотреть на него, я могу постоять в дверях, никто меня не заметит. Но она сказала, чтобы я прекратила создавать всем проблемы… Я молчу, лишь киваю. Этого хватает, чтобы она продолжала. Закрываю глаза, пытаюсь увидеть внутреннюю поверхность век. – Тут пришел один из помощников воспитателя, молодой рыжий парень, его Асгер зовут. Встал, все перегородил, и я никак не могла его обойти. Уходи, давай уходи, сказал он. А я пыталась объяснить ему, что это мой ребенок, мой сын. Я его родила. Он не слушал, и я попыталась его обойти. Много раз, ничего не вышло. И я… я ушла… Когда я шла вниз по лестнице, Марианна меня поймала. Она дала мне рисунки Тобиаса. Мы сидим, пьем вино, молчим. Потом она ставит бокал на прикроватный столик, встает передо мной на колени. Расстегивает мне брюки. — 16 —
|