Субмарина

Я сижу по вечерам и горбачусь, мастеря упаковку за упаковкой.

Три недели, и ты привыкаешь.

Карстен ждет на скамейке перед Глиптотекой. Так мы договорились. Карстен старше меня на десять лет, сидит на героине с четырнадцати.

Даю ему двенадцать упаковок. Я положил их в коробку из-под компакт-диска «Три тенора в Лейпциге».

Карстен сует коробку во внутренний карман. Угощаю его сигаретой, курим. Два старых друга, любителя оперы, на лавочке перед Глиптотекой. Он сухо кашляет, прикрывшись рукой. Затем говорит:

– У меня есть друг, так? Хеннинг.

– Ну?

– Он нормальный парень, давно его знаю, лет шесть-семь или что-то вроде того.

– Так.

– И когда я ему рассказал, что работаю на тебя, он жутко заинтересовался.

– Он надежный?

– Я давно его знаю…

– Приходи с ним в двенадцать.

Карстен поднимает большой палец и встает, направляясь к Истедгаде. К церкви, к шлюхам.

Через десять минут я встречаюсь с Джимми. На Старой площади, у фонтана. И ему я даю коробку от диска. Он в хорошем настроении. Говорит, познакомился с новой девушкой. В баре работает, у нее большая толстая задница. Огромная задница. И она готовит. Джимми смеется. Я спрашиваю, не знает ли он Хеннинга, друга Карстена? Он качает головой.

Я покупаю две рубашки. Магазин только открылся, продавец стоит у кассы, засовывает диск в магнитофон с таким видом, словно сейчас свалится и уснет. Потом еду домой, готовлю новую порцию. Надо успеть до двенадцати. Я всегда с трудом успеваю на автобусе. Но тощий парень, ловящий такси, слишком сильно смахивает на наркодилера.

Карстен ждет на скамейке. Отдает мне конверт, тот топорщится от купюр.

Спрашивает, не передумал ли я насчет Хеннинга. Киваю. Обходим Глиптотеку, Хеннинг стоит, потирая красные руки. Моих лет, грязная замшевая куртка, впалые щеки. Когда Карстен о нем рассказал, я подумал: как в плохом кино. Я подумал: стукач, диктофон в сапоге. Но парень, стоящий напротив, – настоящий джанки.

Задувы и признаки гепатита.

– Карстен говорит, ты хочешь раскидывать?

– Спрашиваешь, конечно хочу.

– Карстен говорит, тебе можно верить.

– Можно.

– Надеюсь, Карстен прав.

Протягиваю им по диску.

«Три тенора в Лейпциге».

«Три тенора в Мюнхене, Рождественский концерт».

Последний достается Хеннингу.

– Увидимся на этом месте ровно в три. Не без четверти и не четверть четвертого.

Снова встречаюсь с Джимми, на этот раз в парке Орстед. Снова обмениваемся дисками. Он говорит, что поспрашивал о Хеннинге, не знает ли кто. Знают. И говорят разное. Одни – что он нормальный пацан. Другие – что на него нельзя полагаться.