|
— Извините, Иван Афанасьевич, — виновато развел руками Бегун. — Сам не знаю, как это я… Бес попутал… — Тут многих бес путает, — отмахнулся Пинчер. — У меня новые поступления — помоги атрибутировать. — О чем разговор, Иван Афанасьевич! Для вас лично и для родного ЧК — в любое время дня и ночи… — Бегун осекся, потому что Пинчер начал выставлять со стеллажа иконы из дипкурьерского фургона. — Ну? — Пинчер, улыбаясь, внимательно смотрел ему в глаза. — Святой Георгий Победоносец со змием… Третья четверть семнадцатого века. Москва… — медленно начал Бегун. — Богоматерь с младенцем. Рубеж восемнадцатого… — Удивил ты меня, Беглов, — со вздохом перебил его Пинчер. — Я ведь тебя уважал… По долгу службы гонял и посадил бы тогда, если б смог, — но уважал. Ты один с фарцовой шушерой не вязался, доски на китайские презервативы вразвес не менял. Ходил себе по деревням, не украл ни разу, бабок не обманывал. В каждом деле есть художники… И вдруг — контрабанда… — Я же сказал — тут недоразумение… — промямлил Бегун. — Да ты не волнуйся. Я ведь уже не следователь… И Шмидт тебя не назвал как соучастника… пока… — Я не знаю никакого Шмидта… — Ну разумеется, — понимающе кивнул Пинчер. — Но я не о том. Просто удивил ты меня… — Он отправил доски на место и кивнул — Пойдем. Бегун поплелся за ним. Он не понимал, к чему Пинчер устроил этот вернисаж и главное — удастся ли выйти на свет Божий или, не поднимая на поверхность, его подземным лабиринтом отправят в камеру. Пинчер остановился в хранилище драгоценностей, выбрал из громадной связки ключ и открыл сейф. Достал из серебряного кубка початую бутылку коньяка. Огляделся, выбирая достойную посуду, и протянул Бегуну высокий золотой бокал, оплетенный по кругу виноградной лозой из рубинов и изумрудов. Второй такой же взял себе. — Фаберже, — сказал он. — Подарок Николая императрице к последнему Рождеству. Бесценные вещицы. — У кого конфисковали? — Меньше знаешь — дольше живешь, — ответил Пинчер. — Ну, со свиданьицем. Они выпили под глухими каменными сводами. — Удивил… — опять покачал головой Пинчер. — Разбогатеть решил? Или с деньгами приперло?.. Ходить перестал? — Всю осень ходил, — сказал Бегун. — Нет ничего. Вычистили всю Россию… — Это ты зря, Беглов. Россия неисчерпаема… Просто все почему-то думают, что Россия — вот посюда, — рядом стояла чужеродная в этой сокровищнице, аляповатая, но довольно точная карта Союза из полудрагоценного камня с золотой надписью «Дорогому Леониду Ильичу от имярек» — и Пинчер провел рукой по яшмовому Уральскому хребту — А Россия — вот она, — он двинул руку дальше, по малахитовым лесным просторам. — Сибирь! Дремучая. Нечесаная… — 12 —
|