Роковое совпадение

Монике доводилось бывать в жилищах намного хуже, чем съемный номер, в котором она находит Калеба Фроста, — но контраст кажется еще резче, поскольку она знает, в каких условиях он должен жить. Калеб мгновенно распахивает дверь, когда в дверной глазок видит визитера.

— Что-то с Натаниэлем? — спрашивает он. На его лице читается неприкрытый страх.

— Ничего. Все в порядке. Он сделал очередное заявление. Появился новый подозреваемый.

— Не понимаю.

— Это означает, что с вас, мистер Фрост, снимаются обвинения, — негромко произносит Моника.

Вопросы, словно костер, вспыхивают в мозгу Калеба.

— Кто? — выдавливает он. Слова на вкус как пепел.

— Мне кажется, вам следует поехать домой и поговорить об этом с женой, — отвечает она, разворачивается и уходит, сунув дамскую сумочку под мышку.

— Подождите! — окликает Калеб. Он делает глубокий вдох. — А Нина… Нина не против?

Моника улыбается, в глазах у нее вспыхивают огоньки:

— А кто, по-вашему, попросил меня сюда приехать?

Питер соглашается встретиться со мной в окружном суде, где я должна отменить ордер на арест. Весь процесс занимает от силы десять минут, мокрая печать и судья, задавший единственный вопрос: «Как там Натаниэль?»

Когда я выхожу в вестибюль, Питер как раз стремительно входит через парадную дверь. Он тут же направляется ко мне, от беспокойства уголки рта у него опущены.

— Я приехал так быстро, как только смог, — запыхавшись, оправдывается он, поглядывая на Натаниэля, сжимающего мою руку.

Приятель полагает, что нужен мне для того, чтобы подправить букву закона ради меня, выдавить слезу из каменного сердца судьи, сделать все, чтобы склонить весы правосудия в мою пользу. Неожиданно мне становится стыдно, что я ему позвонила.

— В чем дело? — спрашивает Питер. — Нина, для тебя все, что угодно.

Я опускаю руки в карманы куртки.

— Если честно, я просто хотела выпить чашечку кофе, — признаюсь я. — Просто хотелось хотя бы на пять минут почувствовать себя как раньше.

Взгляд Питера, словно прожектор, заглядывает мне в самую душу.

— Это я тоже могу, — отвечает он и берет меня под руку.

Когда Патрик приезжает в бар «Текила-пересмешник», свободных мест у стойки нет, но бармену хватает одного взгляда на лицо Патрика, после чего он настоятельно рекомендует какому-то залетному бизнесмену взять свою выпивку и сесть за столик в глубине зала. Патрик, наглухо, как в куртку, застегнутый в плохое настроение, плюхается на освободившийся стул и делает знак Стейвесанту. Бармен подходит и наливает, как обычно, «Гленфиддих». Но протягивает Патрику бутылку, а рюмку оставляет у себя.