|
— Нет. — Вы сказали, на нее набросились сразу несколько приставов. Вам пришлось отбирать у миссис Фрост оружие? — Нет. — Она сопротивлялась, когда вы пытались ее обезвредить? — Она пыталась осмотреться. Постоянно спрашивала, умер ли он. Фишер только передергивает плечами: — Но она не пыталась вырваться? Она не пыталась вас ударить? — Нет конечно. Фишер позволяет этому ответу повиснуть в воздухе. — Мистер Иануччи, вы же были до этого знакомы с миссис Фрост? — Конечно. — Какие между вами были отношения? Бобби смотрит на меня, потом отводит глаза. — Ну, она помощник прокурора. Она постоянно приходит в суд. — После паузы он добавляет: — Она одна из самых приятных обвинителей. — Вы когда-нибудь раньше замечали жестокость с ее стороны? — Нет. — Если откровенно, в то утро она совершенно не была похожа на ту Нину Фрост, которую вы знали, верно? — Знаете, она выглядела точно так же. — Но ее поступки, мистер Иануччи… Вы когда-нибудь видели раньше, чтобы миссис Фрост так себя вела? Пристав качает головой: — Я никогда не видел, чтобы она стреляла в людей, если вы об этом. — Об этом, — отвечает Фишер, присаживаясь. — Больше вопросов не имею. В тот день, когда в суде объявлен перерыв до завтра, я еду не прямо домой. Рискуя не уложиться в четверть часа, которая осталась до реактивации моего электронного браслета, я еду в церковь Святой Анны, где все начиналось Неф открыт для посещений, однако не думаю, что им удалось найти нового капеллана. Внутри темно. Каблуки цокают по кафелю, возвещая о моем присутствии. Справа от меня стоит стол с белыми, расположенными ярусами свечками. Я зажигаю одну за упокой души Глена Шишинского. Вторую — за Артура Гвинна. Потом опускаюсь на скамью и дальше на подушечку для преклонения коленей. — Богородица Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с Тобою! — шепотом молюсь я женщине, которая тоже защищала своего сына. Свет в мотеле выключают в восемь часов, когда Натаниэль ложится спать. Калеб лежит, забросив руки за голову, на односпальной кровати рядом с кроватью сына и ждет, когда Натаниэль заснет. Потом иногда Калеб смотрит телевизор. Или включает свет и читает свежие газеты. Сегодня он не хочет ни смотреть телевизор, ни читать. Он не в настроении слушать местных экспертов, которые гадают о судьбе Нины после первого дня процесса. Черт, он и сам не хочет загадывать! Ясно одно: женщина, которую видели все свидетели, женщина на пленке не имеет ничего общего с той, на которой Калеб женился. А если твоя жена совершенно не та женщина, в которую ты влюбился восемь лет назад, что остается? Что делать? Пытаться узнать, в кого она превратилась, или надеяться на лучшее? Или продолжать обманываться в надежде, что однажды утром она проснется и опять станет той, какой была раньше? — 210 —
|