|
Фишер становится у меня за спиной, как это делал Квентин, когда наглядно демонстрировал присяжным, как я подкралась к подсудимому и выстрелила в него. Фишер кладет руки мне на плечи — его уверенность успокаивает. — Несколько недель Нина Фрост жила в аду, которого не пожелаешь никому из родителей. Она узнала, что ее пятилетнего сына изнасиловали. И хуже того, полиция назвала предполагаемым насильником священника — человека, которому она доверяла. Преданная, раздавленная, переживающая за сына, она начинает терять ориентиры добра и зла. Она едет в суд в то утро, чтобы присутствовать на предъявлении обвинения, и в ее голове бьется единственная мысль: она должна защитить своего сына! Нина Фрост как никто знает, как работает система правосудия и… оказывается бессильной в случаях с насилием детей. Она как никто другой понимает правила американской судебной системы, потому что в течение семи лет ежедневно с ними сталкивается. Но тридцатого октября, дамы и господа, она была не прокурором. Она была мамой Натаниэля. — Он становится рядом со мной. — Пожалуйста, выслушайте все. А когда будете принимать решение, принимайте его не только головой. Но и своим сердцем. Мо Бедекер, владелец оружейного магазина, не знает, куда деть свою бейсболку. Приставы заставили ее снять, но у него спутанные и грязные волосы. Он кладет бейсболку на колени и причесывается пальцами. При этом он видит свои ногти — под кутикулами грязь и смазка, въевшаяся после воронения, — и поспешно прячет руки. — Да, я ее узнаю, — говорит он, кивая на меня. — Как-то она заглядывала ко мне в магазин. Подошла прямо к прилавку и сказала, что хочет купить полуавтоматический пистолет. — Вы раньше ее встречали? — Нет. — Она осматривалась, когда вошла? — уточняет Квентин. — Нет. Она ждала на стоянке, пока я открою магазин, а потом подошла прямо к прилавку. — Он пожимает плечами. — Я тут же навел о ней справки, и, поскольку она оказалась чистой, я продал ей то, что она хотела. — Она просила патроны? — Двенадцать штук. — Подсудимая просила показать, как обращаться с оружием? Мо качает головой: — Она заверила, что знает. Его показания накрывают меня, как волной. Я вспоминаю запах того небольшого магазинчика, необработанное дерево на стенах, за прилавком изображения винтовок «Ругер» и оружия фирмы «Глок». Вспоминаю, какой старомодной была касса и как она издавала «дзинь». Сдачу он дал мне новенькими двадцатидолларовыми банкнотами, каждую просмотрел на свет, рассказывая, как отличить подделку. К тому времени, как я вновь сосредоточиваюсь на происходящем, Фишер уже приступил к перекрестному допросу: — 205 —
|