|
- Я когда читал -- подумал: вот бы сейчас радиосигнал изобрести. Передатчик. Если проснешься в гробу, чтоб можно было дать знак людям. - Хм. Так ведь, говорят, что в мертвушке все внутри вырезают у человека. Саша, помолчав, промолвил: ... - Жаль, я про это и не думал. - Да, это было б изобретение... - Как Женя поживает? - Вот непогода пройдет -- поедем на острова. Он какой-то фильм хочет снять на любительской пленке. Меня. Тебя. Гошку. Сестру свою. - Про что фильм? - Он читал сценарий, -- Тимоха рассмеялся. -- Но я ничего не понял. Абстракция какая-то. Олени, осьминоги, дирижабли, обезьяны, флаги. В небе взрывы какие-то. Пантомима, автомобиль старый. Мотоциклетка. Вот эта самая, скорей всего. - А мы что там делать будем? - Тоже я не понял. Ну, он там на островах и оленей -- снимет. Обезьян -- в зоопарке. А где дирижабли достать? - Это неважно, -- сказал Саша. -- Неважно, что снять вместо дирижабля. Главное -- подразумевать его. Наверно. - Там еще сны. Огнеметчик ходит. Небритый. Улыбается. Поет. Ждет чего-то. День такой задумчивый. Музыка. Какой-то маленький человечек, навроде эмбриона, спит на лопасти пропеллерной. А самолет в небе летит, а по берегу ангел, то ли архангел идет, я этого совсем ничего не понял, и на воду переходит потом. - Грустное кино. - Да почему? Мы с Гошкой смеялись. - Не знаю. Грустное. - А ничего, если я покурю, можно?!.. Женщин а за стойкой, протирая полотенцем тарелку, посмотрела на Тимофея, и, после паузы, сказала: - Почему нет? Солнце, наконец, выглянуло, и, ставший золотым дождь, окончательно иссякая, зашумел горячо и нетерпеливо. В павильон, шумные и веселые, вошли вымокшие до нитки рабочие, забивавшие досками на зиму окна и двери тира, «проката», пляжного фотоателье (Тимоха и Александр, проезжая, видели их, понурых, под дождем). Задвигались стулья, раздался смех. Море, там где на него падал свет вечернего солнца, стало лазурным, радостным. Мокрые лежаки и деревянные столбы волейбольной площадки влажно заблестели. Окреп ровный западный ветер, разгоняя остатки облачности закончившегося шторма. Как-то так чувствовалось в тепле павильона, что на улице -- ветрено... - Давай еще что-нибудь возьму, а, Сань? - Сладкое что-нибудь хочется. - Там конфеты есть. По яблоку еще возьму. Сейчас. - Тебе бывает, Тим, как будто вдруг становится пусто-пусто? - Да нет, пожалуй, -- Тимоха хмыкнул, пожал плечами, и продолжил, улыбаясь, и почему-то снова оглядываясь вокруг: -- Все время радости ждешь. Хотя и так радостно. И все равно ждешь. Не получается не ждать. — 32 —
|