|
Когда ехали по берегу, по каменистой дороге, море обдавало брызгами прибоя. Вода, мутно пенясь, шипела. Берег, вплоть до самой дороги, был усеян охапками водорослей. Несколько коров, лежа на мокрой гальке берега, меланхолично жуя, взирали в просеиваемый дождем кристально-серый простор. На одном из пляжей был открыт павильон. В полутьме одинокий посетитель читал газету за столиком у окна. Пахло древесным дымом, жареным луком. Весело пылал огонь в жаровне. - Здрасте, а я думал вы уже закрыты давно, -- сказал Тимоха. - Привет, Тим, -- ответила женщина за стойкой. -- На днях закроемся до весны. Отошел сезон. Кофе? - Ага. «Второе» какое-нибудь, я обед проспал. Посетитель с газетой вышел и Тимоха с Александром сели за этот, пожалуй, самый уютный столик. Запотевшие стекла павильона слезились. Согревшись, Саша снял куртку. - У тебя что, пижама на голое тело? - Ага, -- ответил Александр, сосредоточенно поглощая картофель с жареным мясом. Слышалось тихое звяканье посуды на кухне и монотонный шум дождя и перекатывание гальки в шипении прилива. - А у вас спиртное что-нибудь есть? -- спросил Тимоха. - Коньяк. - Замечательно. По «пятьдесят» два, пожалуйста. - Я вам в кофейные чашки налью, у нас безалкогольное заведение. - Мне, наверно, нельзя, Тим, -- сказал Саня. -- Мне сегодня или завтра кардиолограмму будут делать. - Ерунда. Это только на пользу. Скажи тост. Александр серьезно посмотрел Тимохе в глаза и сказал: - За тебя и за меня и за наших друзей и за море и за музыку и композиторов и певцов и писателей хороших. - А художники как же, -- засмеялся Тимоха, -- ну, балерины там разные, профессора, крестьяне, космонавты? - И за них тоже. Облачность, видимо, стала совсем тонкой -- в павильоне посветлело. Звон посуды -- на кухне и в мойке -- стал явственней. - Расскажи что-нибудь, Тим. - Что бы тебе рассказать такого? Вот в армию ухожу. - Страшно? -- сказал Саша с набитым едою ртом. - Да нет. Как-то странно. Не верится. -- И Тимоха огляделся по сторонам: посмотрел на море за стеклом павильона, на мокрые серые пляжные лежаки, волейбольную площадку. -- Дни какие-то долгие, что ли стали. А неделя проходит -- будто мелькнула... - А если ты попадешь... ну, в горы в эти? - Да навряд ли. Оттуда и войска уже скоро все уйдут. По радио слышал. Сколько тебе еще в санатории быть? - Дня три наверно. - Скучно? - Нет. Я книжку читаю. Эдгара По. - Я читал такую. - Там рассказ -- как людей живыми, случалось, хоронили. Ну, эпилептиков всяких. Как они там просыпались в гробах потом. - Да, потрясающий рассказ. — 31 —
|