Рай в шалаше

— Костя, — сказала Таня, — я закончила, осталось пол протереть, пойдем в комнату, я хочу передохнуть.

Но, прислонясь все к той же балконной двери, которая под его тяжестью перестала скрипеть, Костя торопился выговориться и не услышал Таню:

— Знаешь, Танечка, вот что любопытно: главная встреча всегда зашифрована, иначе все было бы просто, она как вестник в древнегреческой трагедии — сообщение вестника всегда непонятно.

Теперь Таня, помыв руки, тоже прислонилась к дверному кухонному косяку, и так они и стояли, опираясь каждый на свою дверь, и Таня терпеливо ждала, когда Костя закончит.

— Ты помнишь замечание Лотмана, — спрашивал он, — роль оракула такова, что его сообщение принципиально должно быть многозначным...

Начиналось то, что Таня называла про себя Костиным бренчаньем. Тане казалось, что он развешивает на себе эрудицию, как дикарь развешивает погремушки, предупреждая: «Не спутайте, это я иду, я!» Он бренчал, и Тане Становилось не по себе. А тут Таня с нежностью подумала, что прежде относилась к его «бренчанью» иначе, узнавая из него массу нового, пытаясь в подражание ему сопоставлять факты, сталкивать, играючи, века и эпохи. Что ж! Шифр разгадан! Ну и что из того? Человек, даже самый удивительный, не бесконечен при тесном общении, не так ли? И только за это на него сердиться? За то, что он, как ей кажется, остановился, иссяк? Откуда во мне такая нетерпимость, такое высокомерие, ужаснулась себе Таня.

— ...Ты со мной не согласна? — спросил Костя грустно, отрываясь наконец от своей двери. И дверь тотчас же заскрипела, заурчала довольно, ветер снова начал свою работу.

— С тобой или с Лотманом?

— С Юрием Михайловичем ты всегда согласна. Ты в него тайно влюблена, бог тебя простит, он достойный человек. Иди укладывайся на диван. Только не засыпай, дослушай. Совсем мало осталось! Что бы там ни говорили, одной встречи мало, действие должно созреть в душе, оно результат работы собственной личности. Встреча всего лишь провокация, толчок, повод, согласна? Конечно же Таня с Костей согласна, еще раз вспомнилась та давняя его фраза о жене: «В ней не было материала». Важно, чтобы был материал, вот в чем секрет! Таня согласна. И еще подумалось: как странно! Почему именно сегодня он как будто заново вспоминал их совместное прошлое.

— ...Такая встреча как письмо в бутылке. Заметь, письмо всегда, во всех романах размыто: если бы письма доходили целыми, не было бы романа.

Да, думала Таня, прикрывая ноги старым вытертым пледом, если бы все не было так размыто, загадочно, странно, чем бы обернулись их отношения? Может быть, Костя правильно медлил?