Рай в шалаше

А власти никогда и не было, подумала трезво Таня.

2

Она поднялась со своего кресла, которое тотчас же что-то Тане проскрипело, но так невнятно и поспешно, что разобрать было трудно, — кажется, собиралась сломаться передняя ножка... И Костя, очнувшись, тоже вскочил, забегал вокруг Тани, помог отнести недоеденные продукты на кухню. Таня сложила посуду в мойку и вышла на балкон.

...С Костиного балкона открывалось полгорода, даже кусок кремлевской башни со звездой был виден, по краям небосвода давно стемнело, но над городом еще висело розоватое марево; ржавые, покатые крыши старой Москвы резко выделялись на фоне вертикальных плоскостей новых домов. Вздохнув, Таня поглядела на одиноко мерцавшую звезду, на желтую луну, казавшуюся бутафорской, наклонилась, разыскала в куче посуды стеклянные банки, чтобы переложить в них консервы, и вернулась на кухню.

— Безумица! Ты была на балконе! Что за страсть к простудам! — И сразу, без перехода, просящим голосом: — Можно с тобой обсудить одну тему? Ты посуду мой, — попросил Костя, — а я буду рассказывать, хорошо?

Костя встал в дверном проеме и, вытянув шею, вопросительно смотрел на Таню.

— Как-то ты не так на меня глядишь, тебе не хочется слушать? Устала? Что ж, могу и помолчать, — проговорил он обиженно.

Таня повернулась к нему от мойки:

— Рассказывай.

— Правда? — обрадовался он, и шея его вернулась на место. — Так вот, в последние дни я много размышляю о фокализации, свою гипотезу я условно назвал «теория встречи», личность, по этой гипотезе, формируется не собиранием нового, а оформлением главного.

...Тарелки от рыбных консервов отмывались плохо, мыть посуду было нечем, пришлось идти в ванную, брать мыло. Костя ходил за Таней и говорил:

— Так вот, фокализация — это момент, когда человек осознает, что с ним случилось нечто особенное. Фокальная точка — отмеченное поведение...

Нет, сегодня Таня была не в форме: вместо того чтобы сразу ополоснуть чашки, она взялась за тарелки, и теперь у нее были грязные руки, и раковина тоже пахла рыбой.

— Ты слушаешь меня? Ты согласна?

Знал бы Костя, как далеки сейчас Танины мысли, как не хотелось ей никакого разговора о науке. Заметим кстати, что и нам с избытком хватило Таниных соображений о фантомах, нас сейчас, признаться, тоже волнует другое: что будет дальше? Нам не терпится, чтобы события поскакали, понеслись, чтобы Таня заплакала, наконец, от обиды, или каменно замолчала, или ударила бы Костю (а что?) чем под руку попадется, разбила бы в сердцах хоть одну чашку... Костя ей об умном, а она в ответ шварк посуду об пол, да чтоб разбилась позвончей, и в слезы, и со словами грубыми, наболевшими... Истерика? Пусть истерика, зато после нее, как после грозы, легко дышится, и, размахивая руками, как птица, в попытке Таню унять, Костя вынужден будет сказать важные слова.