|
Я начинаю ворочаться, но, вместо того чтобы отпустить, Оливер лишь крепче обнимает меня. — Который час? — бормочет он. — Половина шестого. Я поворачиваюсь к нему лицом, он не выпускает меня из объятий. На щеках и подбородке у него щетина. — Оливер, послушай… Он, прищурившись, открывает глаза. — Нет. — «Нет» означает, что ты не будешь слушать? Или ты не Оливер? — Не хочу слышать, — отвечает он. — Это не было ни ошибкой, ни минутной слабостью — так это называется? И если ты станешь упорствовать, я дам тебе почитать особые условия нашего договора, набранные мелким шрифтом. Договора, который ты, кстати, подписала. Там прямо указано, что в гонорар входит оказание сексуальных услуг адвокату. — Я собиралась пригласить тебя на завтрак, — сухо говорю я. Оливер непонимающе смотрит на меня. — Ой! — Сегодня четверг. Коричневый четверг. Любишь рогалики без глютена? — Я все люблю, — отвечает он и вспыхивает. — Кажется, я недвусмысленно дал это понять сегодня ночью. Раньше я просыпалась по утрам, лежала в постели, и первые тридцать секунд казалось, что мои мечты могут осуществиться, но потом я вспоминала, что нужно вставать и готовить завтрак в соответствии с цветовым кодом, и гадала, удастся ли прожить день без перемен, шума и социальных головоломок, которые спровоцируют приступ. У меня было тридцать секунд, когда будущего я ждала с предвкушением, а не боялась. Я обхватываю Оливера за шею и целую. Пусть даже через четыре с половиной часа начнется судебное заседание, пусть я должна торопиться домой, пока Джейкоб не обнаружил моего отсутствия; и пусть я еще сильнее запутала все своим поступком… Я решила растянуть эти тридцать секунд блаженства в одно долгое прекрасное мгновение. Четыре слова: место, где живет надежда Дом Там Где Он Если это случилось… может быть, и остальное сбудется. Он кладет руки мне на плечи и нежно отстраняется. — Ты даже представить не можешь, как мне трудно от тебя оторваться, — говорит Оливер. — Но мне нужно написать вступительную речь, а мать моего клиента… невероятно требовательная особа. — Я не шучу, — отвечаю я. Он садится, достает мою пижаму, на которой лежал, и помогает мне натянуть ее через голову. — Мне тоже не до шуток, — замечает он. Мы одеваемся, потом Оливер освобождает Тора из заточения и пристегивает поводок к его ошейнику, предлагая проводить меня домой. В этот утренний час на улице мы одни. — Я глупо себя чувствую, — признаюсь я, бросая взгляд на свои тапочки и пижамные штаны. — 313 —
|