|
— Клецки, — говорю я, — очень помогли бы свидетелю сосредоточиться. А кусочки курочки под пряным соусом сузили бы артерии ровно настолько, чтобы кровь прилила к мозгу… — До настоящего момента мне казалось, что твой дефект — это куцый… — Поосторожней! — …объем внимания, — заканчивает Хелен. Она улыбается. — У тебя пять минут. В моей шутке есть и доля истины: если суд пошел на уступки Джейкобу Ханту с его синдромом Аспергера, недалеко до того, что этот прецедент использует какой-нибудь рецидивист, который будет настаивать на том, что сидение в тюрьме разовьет у него клаустрофобию! Я за равенство, но только не в ущерб системе. Я решаю отлить, пока не возобновилось заседание, и только поворачиваю за угол в коридор, где расположены уборные, как натыкаюсь на женщину, которая идет мне навстречу. — Ох! — восклицаю я, разглядывая ее. — Прошу прощения. Эмма Хант смотрит на меня своими невероятными глазищами. — Еще бы! — отвечает она. В другой жизни — если бы у меня была другая работа, а у нее другой ребенок — мы бы могли поговорить за бутылочкой вина, и она, возможно, улыбнулась бы мне, а не смотрела так, как будто столкнулась наяву со своим самым страшным кошмаром. — Как вы, держитесь? — Вы не имеете права задавать мне этот вопрос. Она пытается обойти меня, но я преграждаю ей путь, вытянув руку. — Эмма, я просто выполнял свой долг. — Я должна возвращаться к Джейкобу… — Послушайте, я очень сожалею, что это случилось именно с вами, вам и так уже досталось. Но в день, когда умерла Джесс, другая мать потеряла своего ребенка… — А теперь вы хотите, — продолжает Эмма, — чтобы я потеряла своего. Она отталкивает мою руку. На этот раз я ее не удерживаю. Хелен понадобилось десять минут, чтобы озвучить мой послужной список: мое капитанское звание; обучение в Таунсенде на детектива; тот факт, что я с незапамятных времен служу в полиции, и тому подобное — все, что нужно знать присяжным, чтобы понять, что свидетель перед ними надежный. — Как вы подключились к расследованию смерти Джесс Огилви? — начинает Хелен. — Ее жених, Марк Макгуайр, тринадцатого января обратился в полицию и заявил о ее исчезновении. Он не видел ее с утра двенадцатого января и никак не мог с ней связаться. Уезжать она не планировала, и ни родители, ни подруги не знали, где она. Кошелек и пальто остались в доме, но исчезли другие личные вещи. — Какие, например? — Зубная щетка, сотовый телефон… — Я бросаю взгляд на Джейкоба, который выжидающе приподнял брови. — И еще кое-какие вещи вместе с рюкзаком, — заканчиваю я, а он улыбается и втягивает голову в плечи, утвердительно кивая. — 299 —
|