— Кто ты? — со слезами в голосе взвыла девушка. Он откинулся к косяку, ничего не ответив. — Кто ты такой? Он ничего не должен говорить. Что бы он ни сказал, она в ответ только накричит на него, не слушая. Она как раненое животное. Подойди поближе, и она глотку надорвет; попытайся уйти, и она завопит, моля о помощи. Кавасима, не говоря ни слова, приложил палец к губам: «Ш-ш-ш-ш!» Он помнил, что он чувствовал в первое время в приюте, когда каждый взрослый, который подходил к нему с улыбкой и добрыми словами, казался врагом. «Сейчас-то они выглядят милыми, — говорил он себе, — но рано или поздно мне от них достанется, и я сам не догадаюсь, за что». Ребенком Кавасима никогда не понимал, что именно в нем сердит взрослых, но он знал, что быть ими совершенно отвергнутым и покинутым — это даже страшнее, чем подвергаться непредсказуемым нападениям с их стороны. Все, что выучил он за немногие годы, проведенные на земле, — это что он бессилен, неспособен выжить сам по себе и что все люди, с которыми он общается, кажется, презирают его. По собственному опыту он знал, что не может подойти к этой девушке, и что бросить ее не может, и что он должен прямо обращаться к ней и даже отвечать на ее вопросы. «Она молит о помощи, но не может подпустить своего спасителя. Потому-то она и смотрит на меня так, следя за каждым моим движением». Когда он приложил палец к губам, девушка внимательно посмотрела на него и опустила руку, сжимающую нож. Кавасима медленно снял перчатки и опустил их в бельевую корзину возле двери. Он показал ей руки, как будто говоря: «Успокойся. Успокойся. Я не причиню тебе зла». Не поворачивая головы, он заглянул в ее открытую сумочку, стоявшую рядом с раковиной. Там лежали косметичка, записная книжка и маленький конвертик, из тех, в которых в больницах раздают лекарства. На конвертике, поверх напечатанного текста, гласившего: «Клиника Сирояма, доктор Ясихиро Сирояма, директор», от руки было написано имя Тиаки. Кавасима не должен непосредственно обращаться к ней, даже отвечать на вопросы, поэтому он нуждался в неком посреднике. Он снял со стены телефонную трубку и прижал ее к уху, прикрывая второй рукой микрофон (не хватало еще в самом деле связаться с гостиничным оператором!). — Алло? — заговорил он. — Да, все в порядке. Тиаки Санада здесь со мной. Через плечо он посмотрел на девушку. Рука с ножом все еще была опущена, и Тиаки внимательно следила за ним, пытаясь понять, что происходит. В первую очередь надо отнять у нее этот нож. — 41 —
|