|
Раджази запинается. — И? — спрашивает она. — Что? — Я тут распинаюсь о своей личной жизни, а ты ни слова не сказала о своей… Я смеюсь. — Раджази, у меня появилась прекрасная возможность сплавить тебя твоему индусу. Думаю, запас моих романтических чувств исчерпался. — Ты говоришь так, будто тебе шестьдесят лет, — отвечает Раджази. — И ты собираешься все выходные просидеть дома за вязанием в окружении сотни кошек. — Не говори глупости. Кошки намного лучше, чем вышивание крестиком. Кроме того, у меня на выходные большие планы. Я собираюсь в Бостон на балет. — А ведь обещали снег. — Не настолько сильные снегопады, чтобы мы никуда не поехали, — отвечаю я. — Мы? — переспрашивает Раджази. — С кем это… — Она просто моя подруга. Мы собираемся отметить ее праздник. — Без ее мужа? — Мы отмечаем развод, — поясняю я. — Я пытаюсь поддержать ее в трудную минуту. За те несколько недель после того, как столкнулись в бассейне, мы с Зои стали добрыми друзьями. Наверное, я позвонила первая, потому что именно я знала номер ее домашнего телефона. Я собиралась забрать картину из багетной мастерской, которая находится рядом с ее домом: может быть, вместе пообедаем? За бутербродами с деликатесами мы разговорились об исследовании, которое она проводит, — влияние музыкальной терапии на депрессию, а я рассказала о том, что обсудила вопрос о лечении Люси с ее родителями. На следующие выходные она выиграла в радиовикторине два билета на закрытый показ фильма и спросила, не хочу ли я пойти с ней. Мы стали проводить время вместе, и наша зародившаяся дружба крепла в удивительной геометрической прогрессии, похожей на снежный ком: все сложнее и сложнее было представить, как я раньше жила без нее. Мы говорили о том, откуда она узнала о музыкальной терапии (еще в детстве она сломала руку и ей должны были вставить спицу, а в педиатрическом отделении был музыкальный терапевт). Говорили о ее матери (которая звонит Зои трижды в день, чаще всего, чтобы обсудить всякую чепуху, например вчерашнее выступление Андерсона Купера или на какой день через три года выпадет Рождество). Говорили о Максе, о его пьянстве, о дошедших до нее слухах, что сейчас он оказался в надежных руках пастора из церкви Вечной Славы. Чего я не ожидала от Зои, так это того, что с ней весело. Она смотрит на окружающий мир такими глазами, что ее самобытный взгляд неожиданно вызывает у меня смех: «Если человек с раздвоением личности пытается покончить с собой, это можно рассматривать как попытку убийства? Разве немного не огорчает, что врачи называют свою работу „практикой“? Почему говорят „в кино“, но „на телевидении“? Разве зал для курящих в ресторане не напоминает чем-то дорожку для писающих в бассейне?» — 68 —
|