|
— Наверное, нужно что-то сказать, — бормочет Макс. Мои глаза наполняются слезами. — Мне очень жаль, — шепчу я. За то, что не нахожу нужных слов. За то, что не сделала этого сразу. За то, что не смогла сохранить тебя внутри себя еще несколько недель. Макс тянется через разделяющее нас пространство и сжимает мою руку. — Мне тоже. В действительности мой ребенок становится всего лишь вздохом в холодном воздухе — облачком дыма. Прах разлетается мгновенно. Если бы я на миг закрыла глаза, то с легкостью могла бы делать вид, что его и не было. Но я представляю, как пепел оседает на поверхность бушующего океана. Представляю, как сирены на дне морском поют ему: «Добро пожаловать домой». Макс опаздывает на встречу с доктором Гельман и боком заходит в ее обшитый панелями кабинет. От него воняет перегноем. — Прошу прощения, задержался на работе, — извиняется он. А раньше он являлся за десять минут до назначенного времени. Однажды, когда сломался его грузовик, он бежал с образцом спермы в клинику, чтобы успеть в тот временной интервал, когда можно было оплодотворить отобранные яйцеклетки. Но за две недели после моей выписки из больницы все наши разговоры свелись к погоде, покупкам и тому, что бы я хотела посмотреть по телевизору. Он опускается рядом со мной в кресло и выжидательно смотрит на гинеколога. — С ней все в порядке? — Нет никаких причин волноваться о здоровье Зои, — отвечает доктор Гельман. — Теперь, когда мы знаем о тромбофилии, ее можно вылечить. А касательно фибром, которые мы обнаружили под плацентой, то будем надеяться, что при отсутствии гормонального перепада, который свойствен беременности, они вновь уменьшатся в размерах. — А как же со следующим разом? — спрашиваю я. — Откровенно говоря, я бы не ожидала появления еще одного тромба, пока мы держим вас на кумадине… — Нет, — перебиваю я, — я говорю о том, когда опять забеременею. Вы же говорили, что мы можем снова попробовать. — Что? — восклицает Макс. — Какого черта! Я поворачиваюсь к мужу. — У нас осталось три эмбриона. Три замороженных эмбриона. Мы же не опустили руки, когда у меня случился выкидыш. Нельзя сейчас сдаваться… Макс поворачивается к доктору Гельман. — Скажите ей. Объясните, что это плохая идея. Гинеколог проводит большим пальцем по корешку своей записной книжки. — Вероятность того, что у вас опять произойдет отслоение плаценты, — от двадцати до пятидесяти процентов. Кроме того, существуют и другие риски, Зои. Например, преэклампсия: высокое давление и отеки, что повлечет уколы магнезии, чтобы предотвратить приступы. У вас может случиться удар… — 32 —
|