Особые отношения

— Это ученица, страдающая сильнейшей депрессией, — объясняет Ванесса Анжеле, потом касается моей руки. — Помнишь, ты говорила, что два дня назад она была очень расстроена?

— Она заговаривала о самоубийстве. О боже, она ведь этого не сделала, нет?

Анжела качает головой.

— Ее родители обвиняют тебя, Зои, в сексуальном преследовании.

Я непонимающе смотрю на Анжелу. Я явно ослышалась.

— Что?

— Они утверждают, что ты дважды с ней заигрывала.

— Но это же полная чушь! Наши отношения сугубо профессиональные! — Я поворачиваюсь к Ванессе. — Скажи же ей!

— У девочки серьезные нарушения эмоционального состояния, — подтверждает Ванесса. — Люси из мухи делает слона.

— Именно поэтому показания некой Грейс Белливо, которая утверждает, что видела Зои и девочку в двусмысленной позе, способны полностью опорочить Зои.

У меня такое ощущение, что я сейчас рассыплюсь на части.

— Кто такая, черт возьми, Грейс Белливо?

— Учительница математики, — отвечает Ванесса. — Сомневаюсь, что вы знакомы.

Перед моими глазами тут же всплывает картинка: учительница с короткими черными волосами просовывает голову в кабинет по окончании занятия с Люси, когда мы обе сильно переволновались. Моя рука лежит у Люси на спине и медленно ее поглаживает.

«Но она же плакала! — хочется возразить мне. — Это не то, о чем вы подумали!»

Я играла на укулеле песню из «Барни». Я тогда сказала Люси, что знаю, что она замыкается в себе, чтобы я не смогла до нее достучаться. Я пообещала, что не брошу ее. Никогда.

— Девочка утверждает, — продолжает Анжела, — что ты призналась ей в том, что лесбиянка.

— Да ладно вам! — Ванесса качает головой. — После всего, что было сказано по телевидению и написано в прессе, кто этого не знает? Что бы там Клайв на Зои ни имел, какие бы доказательства ни привел, все они сфабрикованы.

— Я сказала ей, что я лесбиянка, — признаюсь я. — В нашу последнюю встречу. От музыкального терапевта подобного поступка не ожидают — поставьте себя на ее место, — но она была так расстроена словами пастора Клайва о гомосексуализме. Она вновь заговорила о самоубийстве, и… Я не знаю. Я подумала, что она, вероятно, сомневается в собственной сексуальности. Боится, что ее семья этого не одобрит. Подумала, что, возможно, Люси поможет, если она узнает, что человек, которого она уважает, например я, может быть лесбиянкой, оставаясь одновременно хорошим человеком. Я хотела подставить ей плечо, понимаете, а не читать проповеди, которые она и так слышит в церкви.