Особые отношения

Как только мы приезжаем — под «мы» я имею в виду себя в окружении Уэйда и Бена, а также Рейда и Лидди, которые идут чуть позади нас, — пастор Клайв тут же покидает строй и медленно шествует посреди дорожки. На нем белый льняной костюм, розовая рубашка и галстук в полоску. Он явно выделяется из толпы, но объективности ради следует сказать, что его трудно было бы не заметить, даже если бы на нем был мешок из-под картошки.

— Макс! — Он обнимает меня. — Как держишься, молодцом?

Сегодня утром Лидди приготовила плотный завтрак, я съел его и тут же вырвал. Настолько нервничаю. Но я не успеваю сообщить об этом пастору Клайву, как к нам наклоняется Уэйд.

— Посмотрите налево.

Я поворачиваюсь и замечаю камеры.

— Помолимся, — предлагает пастор Клайв.

Мы останавливаемся между двумя рядами людей, образовав нечто вроде подковы, которая перекрывает вход в здание суда. Уэйд держит меня за правую руку, пастор Клайв — за левую. Журналисты начинают сыпать вопросами, но голос пастора звучит громко и решительно.

— Отец наш! Как написано в Святом Писании: ищите и обрящите, и Ты явишь великие чудеса! Сегодня мы просим Тебя, чтобы Макс и его адвокат оставались непреклонными, просим для них победы. Убереги Макса от злых языков, которые станут оскорблять его, от лжесвидетелей, распускающих сплетни. Благодаря Тебе Макс не будет нервничать. Он знает, как знаем все мы, что Святой Дух поможет ему сказать то, что должно.

— Посторонись! — слышу я и открываю глаза. В метре от меня стоит Анжела Моретти, адвокат, представляющая Зои, которая не может пройти из-за нашего молельного круга. — Не хотелось бы прерывать ваше воззвание а-ля Билли Грэм,[23] но мне и моей клиентке желательно попасть в здание суда.

— Миссис Моретти! — откликается Уэйд. — Вы, разумеется, не станете лишать собравшихся здесь людей Первой поправки к Конституции?

— Разумеется, нет, мистер Престон. Это претит моему внутреннему естеству. Равно как, например, и самовлюбленный адвокат, который заранее созвал журналистов, зная, что между его стороной и стороной ответчика возникнут надуманные противоречия.

Зои ждет, стоя за спиной Анжелы с матерью и Ванессой.

Секунду я раздумываю над тем, кто первый уступит. Но тут Лидди поступает совершенно для меня неожиданно. Она делает шаг вперед и обнимает Зои, а потом с улыбкой произносит:

— Знай, Господь любит тебя.

— Мы молимся за тебя, Зои, — добавляет кто-то из собравшихся.

Этих слов хватило, чтобы плотину прорвало: и вот уже каждый бормочет что-то о вере и надежде. Мне это напоминает поимку мух на мед, гуманное убийство.