|
– Мам, только, пожалуйста, не заводи судебное дело. Уж по этому поводу-то не надо. Оставь. – Кто знает, барышня, какой вред причинил вам этот человек. – Вред? – Пройдет еще много времени, пока ты все сама поймешь, моя сладкая. – Мам, никаких судов. Мне уже надоело, что ты только и делаешь, что преследуешь людей. Сегодня мой день рождения. Пусть это будет твоим подарком, ладно? Лицо Мэрилин застыло, потом тут же снова оттаяло. – Ладно, буду просто свежевать кроликов, чтобы платить за аренду. Хоть кто-то в этом мире должен работать. В клакамасском торговом центре Сьюзен предстояло выступать с попурри из «Бриаллинтина», ее обычным номером, который каким-то образом стыковался с проводимой центром кампанией «Молодежь без наркотиков». Подружка Сьюзен Триш, ей недавно исполнилось шестнадцать, довезла Сьюзен до центра из Макминвилля. Мэрилин должна была скоро подъехать: она задержалась в Бивертоне, чтобы переговорить с портнихой об осенних нарядах Сьюзен. Припарковав машину, Сьюзен и Триш переговорили с представителем центра и втиснулись в кабинку женской уборной; специально приготовленная матерью юбка так и осталась лежать в бумажном пакете. Вместо нее подруги достали из спортивной сумки черное трико и тонкие красные кожаные галстуки. С помощью геля обе зачесали волосы торчком, густо накрасили глаза и прошли за кулисы. Когда объявили имя Сьюзен, они забрались на сцену. Изображая робота, Триш прошла к своему синтезатору, а Сьюзен – на середину сцены. Усталой и рассеянной аудитории торгового центра было безразлично, как одеты девушки, но Сьюзен впервые ощутила прилив энергии. Как только Триш взяла первые аккорды, Сьюзен подняла кнут, который позаимствовала у одного из армейских приятелей Дона. Она начала щелкать им в такт ритмичному бреду песни «Whip It», к тому времени уже потерявшему свежесть гимну новой волны. Впервые Сьюзен не чувствовала себя на сцене цирковым тюленем. Триш продолжала громко играть на синтезаторе, и Сьюзен чувствовала, как все проведенные прежде на сцене годы спадают с нее, точно тяжелые оковы, – все те годы, когда она разряженной куклой должна была выпрашивать рыбку у Мэрилин и всех членов жюри на свете, безрадостно выполняя затверженные движения, как стюардесса, демонстрирующая кислородную маску. Но теперь Сьюзен видела на лицах искреннюю реакцию: широко раскрытые рты, матери, быстро уводящие своих детей, а сзади – нормальные парни, которые обычно освистывали ее и кидали ирисками, сейчас смотрели на нее без злобы. — 85 —
|