Магички

— Вызывали, мадам?

Женщина оттолкнулась ногой от стола, крутнулась в кресле на колёсиках и сразу очутилась посреди комнаты, лицом к ней.

— Не то чтобы я вызывала, но если Жакоб решил, так тому и быть. Обычно я не веду здесь важных разговоров, но кандидаткам нечего делать на нижних уровнях, поэтому пойдём на компромисс: разговор будет не очень серьёзным, но достаточно лю-бо-пыт-ным.

Она откинула назад распущенные волосы, и Ольга вскрикнула — мёртвый Жакоб сидел на своём месте.

— Девочка моя, вот уж не ожидала от вас такой… простоты.

На правое плечо опустился вполне живой сычик и просвистел своё дьюу-дьюу.

— Это — Жакоб Второй, это — Жакоб Третий. А мертвецов я пока оживлять не научилась.

Зато вы их, кажется, умеете делать. Ваш чаёк едва не свёл меня в могилу.

— Мой?! Это наша Лариса такая затейница, а мне, знаете ли, не до баловства. Присаживайтесь, — и она указала на диван у стены, дерматиновый, будто из районной поликлиники.

Ольга с изумлением разглядывала Елену, не узнавая: куда более раскованные манеры, вольная лукавая речь — вместо чопорной настороженной сдержанности, к которой она успела привыкнуть за месяц. При этом Елена перестала ощущаться чуть ли не ровесницей, как прежде, а превратилась в даму, не взрослую даже, а древнюю. Из тех, что, услышав глупость, не раздражаются, а начинают улыбаться. Это свойство молодых — злиться на неумных собеседников. Мудрые существа используют чужие промахи, как в айкидо — энергию атакующего, себе на пользу. Или просто умиляются, вспоминая себя, но вечность назад.

Комната, где происходил разговор, выглядела случайной: обстановка безлична, как в дешевой гостинице, ничего интересного, всё очевидно с первого взгляда — здесь не живут.

Угадав вывод, Елена пожала плечами:

— Незачем устраивать под себя одну комнату, если в твоём распоряжении целый дом. Гораздо больше удовольствия я получила, когда мы с Машей Панаевой придумывали вашу спальню.

— Спасибо вам за неё, кстати. Встряхнуло.

— Ах, нетрудно стать волшебником, когда имеешь дело с людьми, воспитанными в советское время. Если мама работала в магазине — одни характерные воспоминания об интерьерах детства, если дедушка был кабинетным учёным — другие.

— Ну уж не до такой степени всё было одинаково.

— Да, но достаточно одного совпадения, чтобы запустить цепочку ложных воспоминаний. Тогда уж если делали вещь, то в миллионе экземпляров. Например, почти в каждой семье на новогодней ёлке был стеклянный домик. Знаете, почему именно он? Домик казался необычным в отличие от простых шаров и сосулек, и его покупали «за оригинальность». В итоге был у всех. И в наборы украшений он всегда входил. Прибавьте книжку Цыферова про слонёнка, красную круглоглазую неваляшку, тетрадь в узкую линейку с правилами октябрят, и всё — и девяносто процентов советских детей узнают и вспомнят то, чего и не было.