|
Про меня все забыли. И как ни странно... когда матрасники угрожали; когда приходила скандалить бывшая жена; когда Вова собачился с Лили и когда Муфлон являлась с искусственными хуями – жизнь казалась более насыщенной, чем сейчас, когда уже никто не беспокоит. В таком одиночестве чувствуешь себя живым трупом. Поэтому я невероятно обрадовалась, когда однажды позвонила Блевотина, решившая вытащить нас в клуб, где собрались все, кто когда‑то работал с Ромкой Трахтенбергом. К тому же там обещали вкусную еду и халявную выпивку, и снова я увидела вокруг себя кучу старых друзей. Сам Роман бегал по клубу, и поговорить с ним так и не удалось, зато познакомились с его друзьями, музыкальной группой «Стоматолог и Фисун». – Вы что, правда настоящий стоматолог? А как вас зовут? – Лили сразу приободрилась. – Правда! Леха! – сразу на два вопроса ответил толстый, высокий и лысый тип, больше похожий на Шрека, чем на врача. – А кто такой Фисун? – Просто еврей. Хотел стать гинекологом. Не стал! Но посмотреть может! Лили захихикала, не забывая держать рот закрытым. – Мы даже выступаем в белых халатах, – продолжал стоматолог. Он, наверное, уже привык к вопросам о названии группы. Лили вовсю кокетничала и пыталась подцепить стоматолога Леху, а он был пьян и, принимая ее за обычную крашенную перекисью телку, радостно «подцеплялся». Она уже лишилась зубов за подобную выходку, но все равно никак не могла уразуметь, что обманывать людей себе дороже. А обман ее вскоре раскрылся. Нас, наконец, совсем не вовремя заметил Трахтенберг: – Леха! Леха, пока ты не стал пидарасом, я должен рассказать тебе правду! – Какую? – Тот хлопнул рюмашку и с удивлением уставился на друга. – Леха, тебя соблазняет бывший мужик! Это же транссексуалы, они же у меня в программе работали! – Да? Точно! Я думаю, где мог вас видеть! – Он снял свою руку с Лилькиного плеча и слегка отодвинулся. Потом ему, кажется, стало неловко, и он повел себя очень по‑джентльменски. – Нет, я правда могу помочь, если проблемы какие, приходи. – Он достал визитку и вручил Лили. – Да, проблемы. – Неугомонная дура вновь ожила и завертела хвостом. – Мой бывший оказался настоящим Отелло, хорошо, что не придушил, а только выбил зубы. Я смолчала о том, что ревность здесь совершенно ни при чем, к тому же, услышав слова «выбил» и «зубы», стоматолог как‑то сразу погрустнел. Поняв, что работать все‑таки придется, попросил открыть рот, чтобы взглянуть на то, что осталось. Лили распахнула пустую пасть, врач наклонил блестящую голову и оценивающе посмотрел ей в рот: — 115 —
|