|
Мод вышла из комнаты и вернулась с двумя канделябрами, которые она осторожно поставила: один у его головы, а другой – в ногах. Все его тело, покрытое разнообразными яствами, переливалось в теплом золотистом свете. – Пир, – сказала Гертруд, – настоящий пир. – Произведение искусства, – сказала Астрид. – Запомни, – сейчас Гертруд обращалась непосредственно к нему, – ты не должен издать ни звука. Только в случае крайней необходимости. Если тебе нужно будет пошевелиться, то делай это очень медленно. Никаких резких, неожиданных движений. Ясно? Он покорно кивнул. В этот момент где-то в глубине дома раздалась грубая трель звонка. Мод наклонилась и осторожно натянула ему на голову колпак, который был сшит из ткани, а вокруг шеи затягивался шнурком. Невольно он потянулся рукой к лицу. – Тебе будет легко дышать, – сказала Гертруд. – Да, – подтвердила Мод, – я сама опробовала его на себе. Это был очень долгий вечер, который, казалось, никогда не кончится. Насколько он мог судить, всего собралось десять человек – семеро женщин и трое мужчин. Двое из мужчин были американцами, и оба свободно говорили по-голландски. На ком-то из гостей (очевидно, на женщине) были надеты браслеты из черепаховой кости или из янтаря – они громко постукивали друг о друга, когда скользили вверх или вниз по руке. Еще кто-то все время курил во время еды. Слева от себя он слышал регулярные щелчки зажигалки. Сначала он чувствовал прикосновения по всему телу, пока гости пробовали разные блюда. Потом прикосновения почти прекратились, и каждый раз, когда кто-нибудь касался его, он вздрагивал. Странно, но к середине застолья он даже задремал. Может, на него так подействовала темнота в колпаке, а может, убаюкали голоса, звучавшие одновременно с разных сторон, журчание разговоров, содержание которых он до конца не понимал. Его разбудил запах. Тяжелый, тошнотворный запах марихуаны. Говорил один из американцев – на этот раз по-английски. – Ну и что у нас на десерт? – спросил американец Кто-то сдавленно рассмеялся, послышался звон стаканов. Затем заговорила Астрид: – Это сюрприз. Догадайся, какой. – Насколько я вижу, на столе осталось только одно блюдо… Наверное, он сказал что-то очень остроумное, потому что все рассмеялись. Когда смех стих, наступила тишина, тишина предвкушения – мягкая и плотная, как бархат. Он слышал, как кровь стучит у него в висках. Теплая, скользкая (как будто смазанная маслом) рука дотронулась до его бедер. Тот же человек – или кто-то другой, – схватил его пенис, почему-то напрягшийся, и взял его в рот. — 30 —
|