|
– Ты можешь мне рассказать, если хочешь… Он отрицательно покачал головой: – Нет. – Ну, – сказала она, – мне очень жаль, что ты видел плохой сон. Может, из-за ее несовершенного английского или из-за того, что она пыталась проявить сочувствие к нему, в этот момент он четко представил себе, как она выглядит. У нее круглое, с кулачок, лицо – о таком говорят: одни щеки. Лоб и подбородок совсем незаметны. Когда ей что-то кажется забавным, она щурится, как кошка, и поджимает губы. Наверное, она долго не состарится, может, не состарится совсем. Он позволил ей почистить себе зубы, умыть себя, отвести в туалет. Вид клейма «Сфинкс» вызвал у него привычную усмешку. Когда они вернулись в комнату, она принесла ему завтрак. Ему начали давать на завтрак еду, к которой он привык: например, кукурузные хлопья и фрукты, а потом две или три чашки травяного чая. Почти сразу же после еды началась подготовка к банкету. Пока шли приготовления, он лежал с завязанными глазами, прислушиваясь к разговору женщин, который они вели на голландском языке. То и дело они окликали его, как будто хотели разделить с ним свое приподнятое настроение, но он никак не мог выйти из тоскливого забытья, в которое впал после сегодняшнего сна. Когда через час с его глаз сняли повязку, он обнаружил, что находится внутри какой-то конструкции, напоминающий тент, которая была сооружена из роскошных пурпурных, фиолетовых и золотистых тканей и уставлена тропическими растениями. Пол был застелен шелком ручной работы с разбросанными на нем кожаными подушками, отделанными бархатом, стеклярусом и замшей. Как будто он перенесся во владения берберов высоко в Атласских горах. – Ну? – спросила Гертруд. – Как тебе все это? Он не ожидал увидеть такой тщательно продуманной роскоши и сказал ей об этом, что явно ей понравилось. День тянулся медленно. У него было странное ощущение, что его вовлекли в какую-то дикую забаву, что устраивают они ее все вчетвером… Вечером его отвели в туалет. И предупредили, что это его последнее посещение туалета до конца банкета. Они не могут позволить себе никаких сбоев, вечер должен пройти без сучка и задоринки. По возвращении в комнату женщины накрыли резиновый коврик золотистой тканью, потом велели ему лечь на спину с вытянутыми по бокам руками и выпрямленными ногами – по стойке «смирно», только лежа. Через длинный узкий проем, оставленный между покрытием тента и полом, они начали расставлять на его теле разные яства. Между щиколоток положили сердцевины артишоков, сверху добавив маслины и оливки, а маринованные огурчики и лук разместили вдоль его икр, а далее выложили морковь, сельдерей, парниковые помидоры и зеленую стручковую фасоль. Колени послужили подставкой для ризотто из аспарагуса и креветок. Бедра были устланы салатными листьями с салатом из зелени с водяным крессом, вечерницей и цикорием. Все это уже было приправлено слабым раствором уксуса. Мошонку обложили кусочками жареных баклажанов и красного перца, украшенных белыми кружками репчатого лука и полукружьями дикого чеснока. Мягкие волосы лобка украшали морские деликатесы – тут были устрицы, креветки, моллюски, морские гребешки – все свежайшее, куплено только этим утром (так ему сообщили). На животе у него располагался запеченный целиком лосось, приправленный лимоном и петрушкой. В области солнечного сплетения разместились разнообразные соусы и приправы: горчица, хрен, майонез с чесноком, голландский соус к рыбе. Грудь украсили кружочками холодного мяса – салями, итальянская ветчина, говядина с черным перцем. Жареные перепела гнездились под мышками и на ключицах, а его плечи покрывала кольчуга из кусочков индейки, утки и телятины. Не менее часа ушло на то, чтобы расположить всю эту еду на его теле, и теперь на нем не осталось непокрытым ни дюйма. Хотя он и лежал совершенно обнаженный, но чувствовал себя странно одетым. — 29 —
|