Идеальная жизнь

— Знаете, — слишком громким и веселым для такого крошечного домика голосом сказала Касси, — у меня в Калифорнийском университете есть друг, который специализируется на этнологии индейцев Северной Америки.

Она не стала уточнять, что этот друг — культурный антрополог. И за три года она едва ли перекинулась с ним парой слов. Вместо этого она порылась в памяти, пытаясь припомнить программу его курса и собственную дипломную работу.

— Если честно, — продолжала Касси, — мне ничего не известно об индейцах. Не знаю, что вам там рассказывал Уилл, но я специализируюсь на более раннем периоде. — Она сполоснула тряпку в раковине. — За исключением оружия. Я очень хорошо разбираюсь в оружии. Я защитила диссертацию на тему насилия: является ли эта черта характера наследственной или благоприобретенной… — Касси запнулась, задумавшись об иронии судьбы, учитывая то, чем обернулся ее брак. Не дождавшись ответа, она продолжила: — Давайте вспомним… штат Нью-Мексико, культура Кловис — индейская культура, во время которой были изобретены каменные наконечники копий, их можно было привязать к стреле, и таким образом убить мамонта становилось гораздо легче…

Голос Касси замер. Она подумала об этой группе кочевников, сорок тысяч лет назад забивающих огромного зверя, потом о дедушке Сайреса, который наверняка подобным образом охотился на буйвола всего каких-то сто пятьдесят лет назад, и прервала свой монолог, почувствовав, что он начинает напоминать лекцию. Поверх ее головы Сайрес и Доротея обменялись взглядами, похоже, обозначающими: «Она всегда такая?».

— Что ж, — негромко сказала Касси, — наверное, вы это знаете и без меня.

Она покачала головой, обозвав себя дурой за то, что начала действовать напролом, вместо того чтобы потихоньку завоевывать их расположение.

Доротея подошла, взяла из ее рук мокрую тряпку, выкрутила ее и повесила над раковиной, жестом дав понять, что предпочитает, чтобы мокрые тряпки висели вот так. Потом обвела взглядом сверкающую кухню, кивнула и надела куртку. Остановилась перед Касси и взяла ее сильными пальцами за подбородок. Что-то произнесла на лакота — странный набор щелкающих звуков и слогов, которые звучали нежнее колыбельной.

Когда Доротея вышла, Сайрес встал у окна, глядя вслед жене, которая отправилась на работу в дневную смену. Он знал, что хочет спросить Касси.

— Она говорит, что пока ты с Народом, — перевел он, — то, что ты считаешь историей, — это наши прапрапрадеды.

Не отрывая взгляд от окна, он поднял руку, подзывая Касси. Она встала и подошла к Сайресу. Он положил руку ей на плечо, но это было не объятие, а скорее толчок. Касси смотрела на раскинувшийся перед ними пейзаж, понимая, что Сайрес видит не море снега, не остовы брошенных автомобилей и не обрывки брезента, который срывает с соседней хижины ветер. Он видит землю, по которой ступали еще его предки. Землю, которую — именно по этой причине! — он называет своим домом.