Хрупкая душа

— У нее такое лицо, как будто она терпит…

— Амелия, прекрати! — Я присел на корточки рядом с тобой. — Маленькая моя, не стесняйся.

Ты гордо поджала губы.

— Я хочу, чтобы меня отвела мама.

— Мамы тут нет! — рявкнула Амелия.

Я поднял тебя с дивана и понес, но не успел просунуть твои загипсованные ноги в проем, как ты напомнила:

— Пап, ты забыл мусорные пакеты.

Шарлотта говорила мне, что гипс нужно выстилать этими пакетами, когда ты идешь в туалет. За все время, что ты провела в кокситной повязке, я ни разу не выполнял этой обязанности: ты стыдилась снимать при мне штанишки. Я наклонился, чтобы достать лежавшие у сушилки пакеты.

— Так, Уиллс. Я в этом деле новичок, поэтому ты должна будешь мне помочь.

— Поклянись, что не будешь подглядывать.

— Вот тебе крест!

Ты распустила узел, державший гигантские семейные трусы поверх гипса, и я чуть приподнял тебя, чтобы им удобнее было соскользнуть с бедер. Стоило мне дернуть, как ты закричала:

— Смотри вверх!

— Хорошо. — Я уставился тебе прямо в глаза, пытаясь стянуть злосчастные трусы не глядя. Затем взял пакет, который нужно было, в частности, подоткнуть в районе паха. — Сама сможешь? — спросил я, краснея.

Пока я держал тебя за подмышки, ты усиленно выравнивала целлофан с краем гипсовой оболочки.

— Готово, — заявила ты, и я водрузил тебя на унитаз. — Нет, еще чуть-чуть сзади.

Я поправил пакет и начал ждать.

Я ждал и ждал.

— Уиллоу, давай же. Писай.

— Не могу. Ты же услышишь.

— Яне слушаю…

— А вот и слушаешь.

— Мама тоже слушает!

— Это другое, — сказала ты и расплакалась.

Когда плотину прорывает, наводнение начинается сразу всюду. Я покосился на чашу унитаза, но тут ты заплакала еще громче.

— Ты же обещал не поглядывать!

Отвернувшись, я усадил тебя на левую руку, а правой потянулся к рулону туалетной бумаги.

— Папа! — крикнула Амелия. — Кажется, что-то горит.

— Вот дерьмо! — пробормотал я, мимоходом вспоминая о ругательной банке. — Скорее же, Уиллоу! — прикрикнул я, засовывая тебе в руку комок бумаги и одновременно нажимая на кнопку смыва.

— Мне н-надо п-и-аомыть рук-ки, — заикаясь, сказала ты.

— Потом помоешь, — отрезал я и поволок тебя обратно на софу. Швырнув тебе на колени трусы, я ринулся в кухню.

Амелия стояла перед плитой, где догорали обугленные блины.

— Я выключила конфорку, — сказала она, кашляя от дыма.

— Спасибо.