Хрупкая душа

Амелия

Когда я была совсем маленькой, то никогда не могла заснуть, если дул сильный ветер. Папа приходил ко мне в комнату и говорил, что дом у нас не соломенный и не деревянный, а кирпичный. Кирпичный дом, как известно даже трем поросятам, не сдуешь. Но поросята не понимали, что серый волк — это только начало. Самый лютый враг уже притаился в их доме, но увидеть его нельзя. Я имею в виду не радиевые пары и не угарный газ, а простую необходимость сосуществовать втроем на небольшом пространстве. Думаете, ленивый поросенок — тот, который довольствовался соломой, — смог бы ужиться с педантичным поросенком-каменщиком? Вряд ли. Уверена, если бы сказка была на десять страниц дольше, поросята вцепились бы друг другу в глотки — и их кирпичный домик таки взорвался бы.

Когда я лягнула дверь в ванную, она поддалась легче, чем я рассчитывала. Правда, дом у нас был старый и по косяку сразу пошла трещина. Ты лежала прямо передо мной, но я тебя не видела. Как было тебя разглядеть среди всей этой кровищи?

Я закричала. Подбежав к тебе, я стала тормошить тебя за щеки.

— Уиллоу, просыпайся, просыпайся же!

Это не помогло, но ты слабо шевельнула рукой — и из пальцев выпало мое лезвие.

Сердце чуть не вырвалось у меня из груди. Недавно ты меня застукала. Я так разозлилась, что запросто могла забыть его спрятать. Может, ты просто хотела повторить то, что делала я?

Значит, это я была виновата.

На запястье виднелись порезы. У меня началась настоящая истерика. Я не знала, что делать: обернуть тебя полотенцем и попытаться остановить кровотечение? Вызвать «скорую»? Позвонить маме?

Я сделала и то, и другое, и третье.

Спасательная бригада тут же ринулась наверх, оставляя на ковре грязные следы.

— Осторожнее с ней! — закричала я, застыв и подрагивая в дверном проеме. — У нее такая болезнь… Если вы сдвинете ее с места, у нее поломаются кости.

— А если не сдвинем, она истечет кровью, — пробормотал один из спасателей.

Другой встал передо мной.

— Расскажи, что произошло.

Я так горько плакала, что веки опухли и, кажется, сомкнулись сами по себе.

— Не знаю. Я делала уроки. Сиделка ушла домой… А Уиллоу… И она… — Из носа у меня текло, язык заплетался. — Она очень долго сидела в ванной.

— Сколько?

— Может, десять минут… Или пять?

— Так сколько же?

— Не знаю, — всхлипывая, ответила я. — Не знаю.

— Где она взяла лезвие?

Сглотнув ком в горле, я посмотрела ему прямо в глаза и солгала:

— Понятия не имею.